Destroyer Of Worlds
Название: Саракш слезам не верит
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
читать дальше
Глава тринадцатая
Писал про сон Татьяны Пушкин,
Про сон Ильи Иван писал.
Я не останусь равнодушной
В таком разрезе. Умник спал
Довольно мало, служба ибо:
Не человечище, но глыба
В делах работы был он. Так,
Считая, будто сон – пустяк,
Ложился в три, а в пол-седьмого
Подъем. Друзья, даю вам слово,
Я так бы не смогла, но он
Умел: не может спать закон!
Но после Сиськина визита,
Уснул он враз, халат расшитый
На уши натянув. Погасли
Давно уж свечи. Ночь тиха.
Давайте не шуметь напрасно
И в дуновении стиха
Узнаем, что же Умник видит:
Вот улыбнулся, вот в обиде
Нахмурил брови, всхлипнул вот.
Куда же сон его ведет?
Он видит детство золотое
И дом родительский. Ему
Сейчас так хорошо, спокойно,
Нет места пошлости, дерьму
В далеком прошлом. Там светло,
Там веет ангела крыло.
Вот он дитя еще, из школы
Дневник с пятерками принес.
Булавкой галстучек заколот,
Каракуль угольных волос
Расчесан на пробор, а форма
Отглажена. К нему спешит
Maman любимая, готова
Расцеловать от всей души.
«Сынок, отличник мой, отрада!
Возьми ватрушечку, мой свет!
Тебе получше кушать надо,
А в чипсах витаминов нет»
Несет скорей ему ватрушки
И гладит сына по макушке.
Ах, матушка! Когда б ты знала,
Что плохо сыну, то пришла,
Его к груди своей прижала
И вновь ватрушек напекла.
Но бывшей прима-балерины
Давно в могиле стынет прах,
Да в раме старая картина,
Где дама с розами в руках
Стоит на сцене. Все проходит,
От ран в груди стихает боль,
И можно дальше благородно
Играть продуманную роль,
Чтоб вдруг воскликнуть в муках дня:
«Ах, мамо! Слышишь ли меня?»
Но сон все далее стремится.
Вот папу видит прокурор:
Военный, в праздники напиться
Умел, о бабах разговор
Всегда поддержит, и для друга
Порвет рубаху на груди,
И точно знала вся округа,
Что с ним не следует шутить.
На сына, впрочем, он вниманья
Почти совсем не обращал,
Пеняя только: «Б*ять! Созданье
Растет никчемное. На бал
Идет, чтоб там ногами дрыгать –
Поднес бы бате водки мигом!»
Служив отлично-благородно,
Долгами, в общем, жил отец.
Впадал в запои ежегодно,
В итоге спился, наконец.
Судьба гвардейца – что поделать!
В ней черное бывает белым:
Гулянья, пьянки – хорошо!
Но сын не в папеньку пошел.
Он по-хонтийски совершенно
Мог изъясняться и писал,
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно.
Чего ж еще? Отец решил,
Что сын его совсем дебил.
Все пацаны в футбол гоняют,
Ботан за книжками сидит.
Мальчишки курят и бухают,
А он на танцы, бля, спешит.
Но пляски ладно – девок лапать,
Но парень натуральный лапоть:
Ни разу сисек не видал,
С братвою пива не пивал.
Короче, выродок, наверно,
Жена гуляла, дрянь и стерва.
Так он по пьяни рассуждал,
Стрезва ж совсем не обращал
На сына умного вниманья,
Чем углублял его страданья.
Однажды он явился трезвый,
Ну то есть ни в одном глазу.
От удивленья все полезли
По норам, чувствуя беду.
«Ботан!» - «Да, папенька?» - «А ну-ка
Иди сюда! Держи-ка штуку!»
И из кармана он извлек…
Что? Что же? Онемел сынок!
Слеза дрожит во взоре черном…
«Мерси, благодарю покорно
За эту куклу…» - «На, играй.»
«Ах, дорогой, ну это край!
У нас же мальчик…» - мама встряла,
Но в тот же миг и ей попало.
«Ой бляяя! А я и не заметил!
А ну давай пиздуй к борщам!» -
«Негоже так кричать при детях…» -
«Пиздуй на кухню, я сказал!
А ты чего, ботаник, хнычешь?
Тебе военную добычу
Принес отец, а ты не рад?
Вали отсюда, мелкий гад!»
Ушел мальчонка, виновато
Потупив оскорбленный взгляд,
Клубком свернулся на кровати
И разрыдался. Батя мат
Исторг вослед и поспешил
Упиться ханью от души.
Конечно, мама прибежала,
Присела на кровати с ним.
«Не плачь, мой маленький, - сказала, -
Не плачь, мой ясный херувим, -
По кудрям гладит: - Все в порядке.
Подумаешь, нашло на папку…
Тебя он любит… может быть…
Да как такого не любить?
Не надо плакать… Съешь ватрушку…
А эту глупую игрушку
Соседской маньке отдадим…»
Вскочил мальчишка: «Погоди!
Подарок папеньки отдать?!
Такому в жизни не бывать!!!»
Блистает взгляд такою болью,
Такою горькою слезой,
Что рождена одной любовью
И не расстанется с тобой
До часа смертного, по жизни
Сквозь боль и радость проведет,
В огне водой живою брызнет,
А в стужу пламенем дохнет.
Хоть распиздяем был папаша,
Но как любил его сынок,
Не описать сонетом даже
И в прозе не найти кусок.
Сие всем ведомо на свете,
Как маргиналов любят дети…
Где ж кукла та теперь, ты спросишь,
Читатель, друг мой – не тая
Ответов на твои вопросы,
Поведаю об этом я:
Ее герой хранил сердечно,
Ей платье стразами расшил,
И в ней сокрыл от всех, конечно,
Всю грусть страдающей души.
Доныне в сейфе прокурора
Под папками секретных дел
Лежит она, мечте покорна,
Храня страдания удел,
Слова давно минувших дней,
Страданье брошенных детей..!
Но вот и дальше сон стремится
В плену неторопливых глав.
Так вырвется из клетки птица
И вдаль уносится стремглав.
Гонимы вешними лучами
Уходят прочь пятнадцать зим,
И наш герой уже начальник,
И излучением томим.
Он видит дни, когда интриги
Сжирали слабых не щадя,
А троны разрушались мигом,
И сила нового вождя
Крыла простерла над страной,
И мир застыл во тьме немой.
«Шесть тридцать, шеф» - звучит над ухом
И тает сон в сиянье дня.
«Какая жизнь дурная штука…
Будила маменька меня
Сперва, потом денщик-скотина –
Вставай, мол, вашаблагородь…
И вот сижу в высоком чине,
Работой истязая плоть…»
Но что? Дрожащею рукою
В пяти истрепанных листках
Кох протянул ему такое,
Что натурально ох и ах:
В квадраты буквы – Боже мой! –
Хмельною вписаны рукой.
Кроссворды Папы, однозначно!
К чему подобная куйня?
Взирает Умник, озадачен,
Кох чуть не плачет, говоря:
«На фронте, видно, плохо дело…»
«Так что же, нарик ошалелый
На провокацию пошел,
И мне конец? Судьба вразмол?» –
Так мыслит Умник. Пот струится
По побледневшему челу,
Но всё ж герой наш не боится,
Идет решительно к столу,
Чтобы посланье рассмотреть
И хитрый замысел узреть.
Конечно, Папины забавы!
Их угадать совсем не в труд:
Фигня налево, хрень направо
В одно понятие влекут.
Вопрос: «Огромная собака» -
В ответе «канапля», однако.
Вопрос: «Часть тела» - что ж ответ?
Конечно, «план», иного нет.
Ну что же, старый маразматик,
Нашел ты жертву? Как не так!
Наш прокурор – не с жопы бантик
И не копеечный пустяк.
Ну что ж, он выделил намек
И с нетерпеньем ждет звонок.
Звонка дождался он к обеду,
Едва поднес к устам стакан.
«Войну просрали, - без приветов
Промолвил старый наркоман. –
Читал ты сводку?» - «Прочитаю» -
«Ты не юли, ведь я-то знаю:
Ты в курсе дела и куйни,
Кроссворды читывал мои?
Вот то-то же, хитрец коварный!
Решил, что будешь ты начальник?
Сменить правленье под шумок?» -
«Да что вы… Я никак не мог…» -
Лепечет Умник. – «Чадо, чадо!
Тебе лишь самовластья надо.
Когда не слушается папу
Малец, тогда что делать мне?
Меня считаешь ты сатрапом
И проку ищешь тут в войне!» -
«Я верен вам…» - «Ну да, конечно!
Кончай трепаться, друг сердечный.
С Бродягой спелся? Знаю я!
Что ты хотел его куя –
Все провокация!» - «О чем вы?» -
«Тут жопотрахи не в почете.
По светло-синему пути
Чтоб Умник захотел пройти?
Такому в жизни не бывать.
Тут надо заговор искать!»
Окаменел тут на мгновенье
Герой, почуяв свой финал.
Как трудно мне в стихотворенье
Страх описать, что враз объял
Любимца нашего. Молчит он,
А Папа вновь несет сердито
Свою обкуренную хрень:
«Что, вы ипетесь каждый день?
ХА! Составленьем прокламаций
Вы заняты на пару, братцы,
А Кох таскает их в народ.
Что? Думал, Папа не поймет?
Он, дескать прокурил мозги?
Так даже мыслить не моги!
А знаешь, что за бунт бывает?
В свинцовых рудниках сгниешь!»
Раз Папа это обещает,
То нет сомнений ни на грош,
Что слово сдержит. Бедный Умник
Вздохнул прерывисто и шумно
И молвил: «Невиновен я» -
«Эх, доля грешная твоя… -
Ответил Папа. – Ладно, умный.
Я позвоню еще. Подумай».
И в трубке быстрые гудки,
Рвут сердце бедное в куски.
Что дальше, мать твою ети,
И как героя мне спасти?
Упал несчастный на колени,
В глазах темно, всего трясет,
И дуновенье смертной тени
Над ним, незримое, плывет.
Он прошептал: «О Странник… Где ты?»
Друзья мои! Давно поэта
Вопрос интересует сей
В путях рифмованных затей.
Засим оставлю прокурора
На время в доме одного
И в бесподобном коленкоре
Найду Рудольфа своего
В тюрьме – унылого и злого,
Непохмеленного, больного.
В его конторе в это время
Народный праздник, карнавал.
Все хором отложили бремя
Хлопот, что Странник раздавал,
Поют и пляшут, веселятся
Не опасаясь матюков,
Едят, пьют водочку, стремятся
Хоть отдохнуть без грубых слов
Начальника. По всем тарелкам
Лежит икра, и фейерверки
Взлетают в небо. Благодать!
Я б там хотела побывать
Да выпить с Фанком, что не зря
Уже обнял секретаря.
В часы и дни корпоративов
Известно каждому и всем,
Что коль захочется интиму,
Его получишь без проблем.
Закуски, импортная водка,
Легко доступная молодка –
Вот праздник жизни, бытия!
Но вот с культурой пития,
Да и с культурой жизни личной
Не все знакомы на отлично,
Вот потому и голова
Болит наутро, и слова
Исторгнешь матом свыше сил,
Узнав, что триппер подцепил.
Приполз Фанкуша на работу,
Проклятым сушняком томим,
А там, друзья мои, забота!
Сидит, суров и нелюдим,
Любимый шеф на прежнем месте,
Пьет кофий хмуро, граммов двести
Туда накапав коньяку.
«Ну что тут скажешь мудаку, -
Промолвил он, взглянув на Фанка. –
На день один оставил вас,
Как вся контора наизнанку.
Что, бля, ответишь мне сейчас?
Не ждали, суки? Я вернулся!
Здоров, пред властью не прогнулся.
Что смотришь, рыло? Что не ясно?
У-у, алкоголик! Пьянству бой!
Пиздуй работать, мой прекрасный!
На фронт! Ответишь головой,
Да и головкою ответишь,
Коль не исполнишь мой приказ.
Поправь-ка форменную ветошь
И отправляйся сей же час
Искать Мак Сима» - «Да-с, конечно…» -
«Ты здесь еще, упырь беспечный?
Щас на кол посажу на свой.
Бери досье, пиздуй на бой!»
Вот тут-то Фанк и произнес
Свой неожиданный вопрос:
«Скажите-с… Да на кой он сдался?»
Немая сцена. Тишина.
Поверьте, тут любой усрался б
От взгляда шефа. Седина
Пробила Фанка до подмышек…
Но что такое? Он услышал
Сухой ответ: «Боюсь его.
Опасный парень». Ничего
Не слышал в жизни Фанк чуднее,
Но разбирать сию затею
Не стал он и пошел скорей
Куда-то в сторону дверей.
А Странник… Что же вспомнил он?
Родной души печальный стон.
«Что, испугался излученья?» –
Спросил он на исходе дня.
«Боюсь, и в этом нет сомненья…»
Ах, не жалеешь ты меня,
Добавил черный взгляд печально.
Он вспомнил Умника случайно,
Ответив Фанку куету
И удивившись. В пустоту
Минувшего взглянул украдкой
И вспомнил время неги сладкой.
Любил? Наверное, любил…
Сикорски кофе свой допил,
Нюхнул портянку на закуску
И приступил к работе грустно.
Фанкуша на передовую
Спешит – а как тут не спешить?
И секретаршу молодую
Со всем волнением души
Он вспоминает. Ах, Анетта!
Дождись меня – я до рассвета
Вернусь! Через четыре дня
Он дома был, а с ним куйня:
Кудрявый улыбан Максимка,
И вот забавная картинка –
В лаборатории сидит,
Но не для опытов: творит
Он ЛСД – поскольку план
Пожег хонтийский ку-клукс-клан.
Сикорски был весьма доволен
Подобным положеньем дел,
И ноги понесли невольно
Его в таверну – за предел
Трудов, политики, гламура.
Пригладил Странник шевелюру,
Налил стакан, потом другой,
Занюхал рукавом. Рекой
Лилось вино в сем заведеньи,
А так же сплетни. Без сомненья
Мужи хмельные поболтать
Зело охочи – отругать
Правительство, соседей, всех!
Сие не только женский грех.
«Братва, слыхали вы гунявку? –
Один воскликнул. – Акуеть!
Златая Сиська, что на лавке
Давала каждому за медь
Монетную, выходит замуж!
Что, хороша гунявка?» - «Да уж! –
Вскричали все. – За Сиську пьем!
Дай Бог груди ее объем
Поболе прежнего, а мужу
Мы, если что, поможем дружно!»
Таверна кружками стучит
И поздравления кричит
Доступной всем красотке Раде,
Сей просто невозможной бляди.
«А за кого она выходит?» -
Спросил золотозубый шкет.
И вот при всем честном народе
Звучит неслыханный ответ:
«Сам прокурор ей предложенье
Руки и сердца на коленях
Намедни сделал» - «Вот дела!» -
«Наверно хорошо дала!»
Шумит таверна. Спорят люди.
«Да чтоб с такою пышной грудью
Подобный случай упустить?
Да этого не может быть!»» -
«Ай, молодец! Несите брют!»
И вновь здоровье Сиськи пьют.
Сидел Рудольф, как будто с тучи
Небесной на его главу
Слоновьего навозу куча
Свалилась. Спит ли? Наяву
Все это слышит, лицезреет..?
Налил он водочки скорее,
Но облегченье не несет
Она ему – наоборот:
Все тяжелее горький груз
И стон сорвался с бледных уст.
Отвергнут. Выброшен. Финал…
«Я не любви его искал,
А выгоды, и, дурачок,
Попал к Амуру на крючок…»
Меж тем хмельной народ в таверне
Про новость дня опять галдит.
«Мне говорила Манька-стерва,
Что прокурор наш знаменит
Охотой к цвету голубому»
«Пиздишь! Да не бывать такому!»
«Я это в чате прочитал!»
«Такой же долбоеб писал!»
«А мне сказала Светка точно,
Что сорок палок за пол-ночи
Наш Умник Сиське накидал!»
«За доблесть поднимай бокал!»
И за успехи прокурора
Все осушили рюмки споро.
Молчит Рудольф, и словно комья
Застряли в горле у него.
Не ждал он услыхать такого
Про прокурора своего.
Не ведал он в своей гордыне,
Что сердце может и остынуть
От бед, коварства и обид.
«И вот теперь с другою спит,
Решил жениться, все серьезно…
А ты опомнился, да поздно!
Все хорошо в урочный час:
Чуть-чуть промедлил – значит пас.
Сиди теперь один, Рудольф!
Пей за погибшую любовь!»
«Кругом ублюдки и утырки, -
В отчаянье он думал так. –
Засунуть в жопу им по вилке,
Да покрутить. Ну, я дурак!
Прошлепал любящее сердце
Среди оравы мудаков.
Былым теплом не обогреться.
Уебок я, в конце концов!
Он тут один был человеком,
И вот потерян мной навеки.
Поддонок я и негодяй…
Корчмарь! Скорее наливай!
Хочу я прошлое забыть
И целый вечер буду пить…»
Ну, братцы, пил Сикорски знатно!
Блевал, потом по новой пил,
Но только если совесть в пятнах,
Ее коньяк бы не отмыл.
Пел песни он, пытался драться
Да с унитазом обниматься,
Но все не легче. Вот провал
Желанный в памяти предстал,
Но ненадолго. «Шеф, очнитесь!
Что с вами?» - «Фанк! Страдаю я!»
«Домой пойдемте-с… Отоспитесь…» -
«Да ты не смыслишь никуя!
У-у, р-рыло! Ты откуда взялся?
Шо смотришь? Нешто обоссался?!»
«Не я-с, а вы-с…» - «Ой, бляяя… И верно!
СтыдОба-то… Пошли домой!»
Не расплатившись, из таверны
Побрел несчастный мой герой,
Верней Фанкуша до машины
Его довел и загрузил.
Терзала Странника кручина
И боль терзала выше сил.
Вот едут. «Степь да степь… да епта!
Мне не поется отчего-то…
Слышь, фюрер! Ну-ка, поворот!
Мы к Умнику, ебенаврот,
Сейчас поедем» - «Нет-с, не стоит!
Он в вытрезвитель вас пристроит!»
«И правильно! Послушай, морда!
Мудак я! Полный распиздяй!
Уебище страшнее черта!
Любовь я кинул, негодяй!
Не будет свадьбы! Грохну Сиську!»
«Но-с драться с женщинами – низко…»
«Ты табуретку принесешь,
Повыше будет… Ни на грош
В тебе нет пользы… Х-р-р-р…» Фанкуша
Храп Странника недолго слушал,
Поскольку вот начальства дом
С одним расколотым окном.
И вот в кровати наш Рудольф
Лежит уже без лишних слов.
Фанкуша снял с него обувку.
Мундир повесил на крючок,
И положил под щеку руки,
Пристроив шефа на бочок.
А вдруг блевать? – Не захлебнется!
Пусть Странник держит за уродца
Фанкушу верного, но тот
С пути спасенья не свернет.
«Вы спите, спите… мудренее
Чем вечер, будет утро, шеф!
Вы утром станете добрее,
Все будет славно…» Заалев,
Заря застала их вот так:
Храпит Рудольф и дремлет Фанк.
Так вот, вернемся мы, пожалуй,
В дом прокурора. Что же там?
Несется Кох, хитрющий малый,
Да с донесеньем. «Шеф, я к вам!
Мак Сим у Странника в конторе…
Ой, шеф..! Вы что… Ой, люди, горе!
Кондратий Умника хватил!»
А что бы он еще решил,
Увидев шефа недвижимым,
Да на коленях? Но ужимки
Сии закончил прокурор:
«Так. Есть идея. Разговор
Сверхсрочный. Ну-ка, химконтора,
Ответь скорее прокурору!»
«Да, ваша честь?» - «Ну здравствуй, здравствуй.
Как дети, как жена? Путем?
Отлично… Слушай, дружишь с властью?» -
«Дружу-с, конечно-с…» - «Я о чем
Тебе толкую, Фанк: сегодня
Мне сверху выдали приказ
Проинспекторовать. Не больно
Вас выдеру на этот раз.
Ты покажи мне все…» - «Конечно-с!
Я лично встречу на крылечке.
Да с караваем и отчет
Вам напечатаю» - «Еще
Смотри! Чтоб все на месте были,
Не как в тот раз: мы прикатили
С проверкой – все лежат бухие,
Бормочут чушь» - «Нет-нет, сейчас
Я приготовился» - «Такие
Редки сотрудники у нас.
Ну что же, Фанк, до скорой встречи», -
Промолвил Умник, дал отбой
И вместе с Кохом, всеконечно,
Отравился он в путь, с собой
Телохранителя взяв Петю:
А вдруг какой подпольщик встретит?
Да и солидно, господа!
Но как свершалась чехарда
Интриг, я расскажу потом.
Чуть позже. Может, завтра днем.
(Продолжение следует)
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
читать дальше
Глава тринадцатая
Писал про сон Татьяны Пушкин,
Про сон Ильи Иван писал.
Я не останусь равнодушной
В таком разрезе. Умник спал
Довольно мало, служба ибо:
Не человечище, но глыба
В делах работы был он. Так,
Считая, будто сон – пустяк,
Ложился в три, а в пол-седьмого
Подъем. Друзья, даю вам слово,
Я так бы не смогла, но он
Умел: не может спать закон!
Но после Сиськина визита,
Уснул он враз, халат расшитый
На уши натянув. Погасли
Давно уж свечи. Ночь тиха.
Давайте не шуметь напрасно
И в дуновении стиха
Узнаем, что же Умник видит:
Вот улыбнулся, вот в обиде
Нахмурил брови, всхлипнул вот.
Куда же сон его ведет?
Он видит детство золотое
И дом родительский. Ему
Сейчас так хорошо, спокойно,
Нет места пошлости, дерьму
В далеком прошлом. Там светло,
Там веет ангела крыло.
Вот он дитя еще, из школы
Дневник с пятерками принес.
Булавкой галстучек заколот,
Каракуль угольных волос
Расчесан на пробор, а форма
Отглажена. К нему спешит
Maman любимая, готова
Расцеловать от всей души.
«Сынок, отличник мой, отрада!
Возьми ватрушечку, мой свет!
Тебе получше кушать надо,
А в чипсах витаминов нет»
Несет скорей ему ватрушки
И гладит сына по макушке.
Ах, матушка! Когда б ты знала,
Что плохо сыну, то пришла,
Его к груди своей прижала
И вновь ватрушек напекла.
Но бывшей прима-балерины
Давно в могиле стынет прах,
Да в раме старая картина,
Где дама с розами в руках
Стоит на сцене. Все проходит,
От ран в груди стихает боль,
И можно дальше благородно
Играть продуманную роль,
Чтоб вдруг воскликнуть в муках дня:
«Ах, мамо! Слышишь ли меня?»
Но сон все далее стремится.
Вот папу видит прокурор:
Военный, в праздники напиться
Умел, о бабах разговор
Всегда поддержит, и для друга
Порвет рубаху на груди,
И точно знала вся округа,
Что с ним не следует шутить.
На сына, впрочем, он вниманья
Почти совсем не обращал,
Пеняя только: «Б*ять! Созданье
Растет никчемное. На бал
Идет, чтоб там ногами дрыгать –
Поднес бы бате водки мигом!»
Служив отлично-благородно,
Долгами, в общем, жил отец.
Впадал в запои ежегодно,
В итоге спился, наконец.
Судьба гвардейца – что поделать!
В ней черное бывает белым:
Гулянья, пьянки – хорошо!
Но сын не в папеньку пошел.
Он по-хонтийски совершенно
Мог изъясняться и писал,
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно.
Чего ж еще? Отец решил,
Что сын его совсем дебил.
Все пацаны в футбол гоняют,
Ботан за книжками сидит.
Мальчишки курят и бухают,
А он на танцы, бля, спешит.
Но пляски ладно – девок лапать,
Но парень натуральный лапоть:
Ни разу сисек не видал,
С братвою пива не пивал.
Короче, выродок, наверно,
Жена гуляла, дрянь и стерва.
Так он по пьяни рассуждал,
Стрезва ж совсем не обращал
На сына умного вниманья,
Чем углублял его страданья.
Однажды он явился трезвый,
Ну то есть ни в одном глазу.
От удивленья все полезли
По норам, чувствуя беду.
«Ботан!» - «Да, папенька?» - «А ну-ка
Иди сюда! Держи-ка штуку!»
И из кармана он извлек…
Что? Что же? Онемел сынок!
Слеза дрожит во взоре черном…
«Мерси, благодарю покорно
За эту куклу…» - «На, играй.»
«Ах, дорогой, ну это край!
У нас же мальчик…» - мама встряла,
Но в тот же миг и ей попало.
«Ой бляяя! А я и не заметил!
А ну давай пиздуй к борщам!» -
«Негоже так кричать при детях…» -
«Пиздуй на кухню, я сказал!
А ты чего, ботаник, хнычешь?
Тебе военную добычу
Принес отец, а ты не рад?
Вали отсюда, мелкий гад!»
Ушел мальчонка, виновато
Потупив оскорбленный взгляд,
Клубком свернулся на кровати
И разрыдался. Батя мат
Исторг вослед и поспешил
Упиться ханью от души.
Конечно, мама прибежала,
Присела на кровати с ним.
«Не плачь, мой маленький, - сказала, -
Не плачь, мой ясный херувим, -
По кудрям гладит: - Все в порядке.
Подумаешь, нашло на папку…
Тебя он любит… может быть…
Да как такого не любить?
Не надо плакать… Съешь ватрушку…
А эту глупую игрушку
Соседской маньке отдадим…»
Вскочил мальчишка: «Погоди!
Подарок папеньки отдать?!
Такому в жизни не бывать!!!»
Блистает взгляд такою болью,
Такою горькою слезой,
Что рождена одной любовью
И не расстанется с тобой
До часа смертного, по жизни
Сквозь боль и радость проведет,
В огне водой живою брызнет,
А в стужу пламенем дохнет.
Хоть распиздяем был папаша,
Но как любил его сынок,
Не описать сонетом даже
И в прозе не найти кусок.
Сие всем ведомо на свете,
Как маргиналов любят дети…
Где ж кукла та теперь, ты спросишь,
Читатель, друг мой – не тая
Ответов на твои вопросы,
Поведаю об этом я:
Ее герой хранил сердечно,
Ей платье стразами расшил,
И в ней сокрыл от всех, конечно,
Всю грусть страдающей души.
Доныне в сейфе прокурора
Под папками секретных дел
Лежит она, мечте покорна,
Храня страдания удел,
Слова давно минувших дней,
Страданье брошенных детей..!
Но вот и дальше сон стремится
В плену неторопливых глав.
Так вырвется из клетки птица
И вдаль уносится стремглав.
Гонимы вешними лучами
Уходят прочь пятнадцать зим,
И наш герой уже начальник,
И излучением томим.
Он видит дни, когда интриги
Сжирали слабых не щадя,
А троны разрушались мигом,
И сила нового вождя
Крыла простерла над страной,
И мир застыл во тьме немой.
«Шесть тридцать, шеф» - звучит над ухом
И тает сон в сиянье дня.
«Какая жизнь дурная штука…
Будила маменька меня
Сперва, потом денщик-скотина –
Вставай, мол, вашаблагородь…
И вот сижу в высоком чине,
Работой истязая плоть…»
Но что? Дрожащею рукою
В пяти истрепанных листках
Кох протянул ему такое,
Что натурально ох и ах:
В квадраты буквы – Боже мой! –
Хмельною вписаны рукой.
Кроссворды Папы, однозначно!
К чему подобная куйня?
Взирает Умник, озадачен,
Кох чуть не плачет, говоря:
«На фронте, видно, плохо дело…»
«Так что же, нарик ошалелый
На провокацию пошел,
И мне конец? Судьба вразмол?» –
Так мыслит Умник. Пот струится
По побледневшему челу,
Но всё ж герой наш не боится,
Идет решительно к столу,
Чтобы посланье рассмотреть
И хитрый замысел узреть.
Конечно, Папины забавы!
Их угадать совсем не в труд:
Фигня налево, хрень направо
В одно понятие влекут.
Вопрос: «Огромная собака» -
В ответе «канапля», однако.
Вопрос: «Часть тела» - что ж ответ?
Конечно, «план», иного нет.
Ну что же, старый маразматик,
Нашел ты жертву? Как не так!
Наш прокурор – не с жопы бантик
И не копеечный пустяк.
Ну что ж, он выделил намек
И с нетерпеньем ждет звонок.
Звонка дождался он к обеду,
Едва поднес к устам стакан.
«Войну просрали, - без приветов
Промолвил старый наркоман. –
Читал ты сводку?» - «Прочитаю» -
«Ты не юли, ведь я-то знаю:
Ты в курсе дела и куйни,
Кроссворды читывал мои?
Вот то-то же, хитрец коварный!
Решил, что будешь ты начальник?
Сменить правленье под шумок?» -
«Да что вы… Я никак не мог…» -
Лепечет Умник. – «Чадо, чадо!
Тебе лишь самовластья надо.
Когда не слушается папу
Малец, тогда что делать мне?
Меня считаешь ты сатрапом
И проку ищешь тут в войне!» -
«Я верен вам…» - «Ну да, конечно!
Кончай трепаться, друг сердечный.
С Бродягой спелся? Знаю я!
Что ты хотел его куя –
Все провокация!» - «О чем вы?» -
«Тут жопотрахи не в почете.
По светло-синему пути
Чтоб Умник захотел пройти?
Такому в жизни не бывать.
Тут надо заговор искать!»
Окаменел тут на мгновенье
Герой, почуяв свой финал.
Как трудно мне в стихотворенье
Страх описать, что враз объял
Любимца нашего. Молчит он,
А Папа вновь несет сердито
Свою обкуренную хрень:
«Что, вы ипетесь каждый день?
ХА! Составленьем прокламаций
Вы заняты на пару, братцы,
А Кох таскает их в народ.
Что? Думал, Папа не поймет?
Он, дескать прокурил мозги?
Так даже мыслить не моги!
А знаешь, что за бунт бывает?
В свинцовых рудниках сгниешь!»
Раз Папа это обещает,
То нет сомнений ни на грош,
Что слово сдержит. Бедный Умник
Вздохнул прерывисто и шумно
И молвил: «Невиновен я» -
«Эх, доля грешная твоя… -
Ответил Папа. – Ладно, умный.
Я позвоню еще. Подумай».
И в трубке быстрые гудки,
Рвут сердце бедное в куски.
Что дальше, мать твою ети,
И как героя мне спасти?
Упал несчастный на колени,
В глазах темно, всего трясет,
И дуновенье смертной тени
Над ним, незримое, плывет.
Он прошептал: «О Странник… Где ты?»
Друзья мои! Давно поэта
Вопрос интересует сей
В путях рифмованных затей.
Засим оставлю прокурора
На время в доме одного
И в бесподобном коленкоре
Найду Рудольфа своего
В тюрьме – унылого и злого,
Непохмеленного, больного.
В его конторе в это время
Народный праздник, карнавал.
Все хором отложили бремя
Хлопот, что Странник раздавал,
Поют и пляшут, веселятся
Не опасаясь матюков,
Едят, пьют водочку, стремятся
Хоть отдохнуть без грубых слов
Начальника. По всем тарелкам
Лежит икра, и фейерверки
Взлетают в небо. Благодать!
Я б там хотела побывать
Да выпить с Фанком, что не зря
Уже обнял секретаря.
В часы и дни корпоративов
Известно каждому и всем,
Что коль захочется интиму,
Его получишь без проблем.
Закуски, импортная водка,
Легко доступная молодка –
Вот праздник жизни, бытия!
Но вот с культурой пития,
Да и с культурой жизни личной
Не все знакомы на отлично,
Вот потому и голова
Болит наутро, и слова
Исторгнешь матом свыше сил,
Узнав, что триппер подцепил.
Приполз Фанкуша на работу,
Проклятым сушняком томим,
А там, друзья мои, забота!
Сидит, суров и нелюдим,
Любимый шеф на прежнем месте,
Пьет кофий хмуро, граммов двести
Туда накапав коньяку.
«Ну что тут скажешь мудаку, -
Промолвил он, взглянув на Фанка. –
На день один оставил вас,
Как вся контора наизнанку.
Что, бля, ответишь мне сейчас?
Не ждали, суки? Я вернулся!
Здоров, пред властью не прогнулся.
Что смотришь, рыло? Что не ясно?
У-у, алкоголик! Пьянству бой!
Пиздуй работать, мой прекрасный!
На фронт! Ответишь головой,
Да и головкою ответишь,
Коль не исполнишь мой приказ.
Поправь-ка форменную ветошь
И отправляйся сей же час
Искать Мак Сима» - «Да-с, конечно…» -
«Ты здесь еще, упырь беспечный?
Щас на кол посажу на свой.
Бери досье, пиздуй на бой!»
Вот тут-то Фанк и произнес
Свой неожиданный вопрос:
«Скажите-с… Да на кой он сдался?»
Немая сцена. Тишина.
Поверьте, тут любой усрался б
От взгляда шефа. Седина
Пробила Фанка до подмышек…
Но что такое? Он услышал
Сухой ответ: «Боюсь его.
Опасный парень». Ничего
Не слышал в жизни Фанк чуднее,
Но разбирать сию затею
Не стал он и пошел скорей
Куда-то в сторону дверей.
А Странник… Что же вспомнил он?
Родной души печальный стон.
«Что, испугался излученья?» –
Спросил он на исходе дня.
«Боюсь, и в этом нет сомненья…»
Ах, не жалеешь ты меня,
Добавил черный взгляд печально.
Он вспомнил Умника случайно,
Ответив Фанку куету
И удивившись. В пустоту
Минувшего взглянул украдкой
И вспомнил время неги сладкой.
Любил? Наверное, любил…
Сикорски кофе свой допил,
Нюхнул портянку на закуску
И приступил к работе грустно.
Фанкуша на передовую
Спешит – а как тут не спешить?
И секретаршу молодую
Со всем волнением души
Он вспоминает. Ах, Анетта!
Дождись меня – я до рассвета
Вернусь! Через четыре дня
Он дома был, а с ним куйня:
Кудрявый улыбан Максимка,
И вот забавная картинка –
В лаборатории сидит,
Но не для опытов: творит
Он ЛСД – поскольку план
Пожег хонтийский ку-клукс-клан.
Сикорски был весьма доволен
Подобным положеньем дел,
И ноги понесли невольно
Его в таверну – за предел
Трудов, политики, гламура.
Пригладил Странник шевелюру,
Налил стакан, потом другой,
Занюхал рукавом. Рекой
Лилось вино в сем заведеньи,
А так же сплетни. Без сомненья
Мужи хмельные поболтать
Зело охочи – отругать
Правительство, соседей, всех!
Сие не только женский грех.
«Братва, слыхали вы гунявку? –
Один воскликнул. – Акуеть!
Златая Сиська, что на лавке
Давала каждому за медь
Монетную, выходит замуж!
Что, хороша гунявка?» - «Да уж! –
Вскричали все. – За Сиську пьем!
Дай Бог груди ее объем
Поболе прежнего, а мужу
Мы, если что, поможем дружно!»
Таверна кружками стучит
И поздравления кричит
Доступной всем красотке Раде,
Сей просто невозможной бляди.
«А за кого она выходит?» -
Спросил золотозубый шкет.
И вот при всем честном народе
Звучит неслыханный ответ:
«Сам прокурор ей предложенье
Руки и сердца на коленях
Намедни сделал» - «Вот дела!» -
«Наверно хорошо дала!»
Шумит таверна. Спорят люди.
«Да чтоб с такою пышной грудью
Подобный случай упустить?
Да этого не может быть!»» -
«Ай, молодец! Несите брют!»
И вновь здоровье Сиськи пьют.
Сидел Рудольф, как будто с тучи
Небесной на его главу
Слоновьего навозу куча
Свалилась. Спит ли? Наяву
Все это слышит, лицезреет..?
Налил он водочки скорее,
Но облегченье не несет
Она ему – наоборот:
Все тяжелее горький груз
И стон сорвался с бледных уст.
Отвергнут. Выброшен. Финал…
«Я не любви его искал,
А выгоды, и, дурачок,
Попал к Амуру на крючок…»
Меж тем хмельной народ в таверне
Про новость дня опять галдит.
«Мне говорила Манька-стерва,
Что прокурор наш знаменит
Охотой к цвету голубому»
«Пиздишь! Да не бывать такому!»
«Я это в чате прочитал!»
«Такой же долбоеб писал!»
«А мне сказала Светка точно,
Что сорок палок за пол-ночи
Наш Умник Сиське накидал!»
«За доблесть поднимай бокал!»
И за успехи прокурора
Все осушили рюмки споро.
Молчит Рудольф, и словно комья
Застряли в горле у него.
Не ждал он услыхать такого
Про прокурора своего.
Не ведал он в своей гордыне,
Что сердце может и остынуть
От бед, коварства и обид.
«И вот теперь с другою спит,
Решил жениться, все серьезно…
А ты опомнился, да поздно!
Все хорошо в урочный час:
Чуть-чуть промедлил – значит пас.
Сиди теперь один, Рудольф!
Пей за погибшую любовь!»
«Кругом ублюдки и утырки, -
В отчаянье он думал так. –
Засунуть в жопу им по вилке,
Да покрутить. Ну, я дурак!
Прошлепал любящее сердце
Среди оравы мудаков.
Былым теплом не обогреться.
Уебок я, в конце концов!
Он тут один был человеком,
И вот потерян мной навеки.
Поддонок я и негодяй…
Корчмарь! Скорее наливай!
Хочу я прошлое забыть
И целый вечер буду пить…»
Ну, братцы, пил Сикорски знатно!
Блевал, потом по новой пил,
Но только если совесть в пятнах,
Ее коньяк бы не отмыл.
Пел песни он, пытался драться
Да с унитазом обниматься,
Но все не легче. Вот провал
Желанный в памяти предстал,
Но ненадолго. «Шеф, очнитесь!
Что с вами?» - «Фанк! Страдаю я!»
«Домой пойдемте-с… Отоспитесь…» -
«Да ты не смыслишь никуя!
У-у, р-рыло! Ты откуда взялся?
Шо смотришь? Нешто обоссался?!»
«Не я-с, а вы-с…» - «Ой, бляяя… И верно!
СтыдОба-то… Пошли домой!»
Не расплатившись, из таверны
Побрел несчастный мой герой,
Верней Фанкуша до машины
Его довел и загрузил.
Терзала Странника кручина
И боль терзала выше сил.
Вот едут. «Степь да степь… да епта!
Мне не поется отчего-то…
Слышь, фюрер! Ну-ка, поворот!
Мы к Умнику, ебенаврот,
Сейчас поедем» - «Нет-с, не стоит!
Он в вытрезвитель вас пристроит!»
«И правильно! Послушай, морда!
Мудак я! Полный распиздяй!
Уебище страшнее черта!
Любовь я кинул, негодяй!
Не будет свадьбы! Грохну Сиську!»
«Но-с драться с женщинами – низко…»
«Ты табуретку принесешь,
Повыше будет… Ни на грош
В тебе нет пользы… Х-р-р-р…» Фанкуша
Храп Странника недолго слушал,
Поскольку вот начальства дом
С одним расколотым окном.
И вот в кровати наш Рудольф
Лежит уже без лишних слов.
Фанкуша снял с него обувку.
Мундир повесил на крючок,
И положил под щеку руки,
Пристроив шефа на бочок.
А вдруг блевать? – Не захлебнется!
Пусть Странник держит за уродца
Фанкушу верного, но тот
С пути спасенья не свернет.
«Вы спите, спите… мудренее
Чем вечер, будет утро, шеф!
Вы утром станете добрее,
Все будет славно…» Заалев,
Заря застала их вот так:
Храпит Рудольф и дремлет Фанк.
Так вот, вернемся мы, пожалуй,
В дом прокурора. Что же там?
Несется Кох, хитрющий малый,
Да с донесеньем. «Шеф, я к вам!
Мак Сим у Странника в конторе…
Ой, шеф..! Вы что… Ой, люди, горе!
Кондратий Умника хватил!»
А что бы он еще решил,
Увидев шефа недвижимым,
Да на коленях? Но ужимки
Сии закончил прокурор:
«Так. Есть идея. Разговор
Сверхсрочный. Ну-ка, химконтора,
Ответь скорее прокурору!»
«Да, ваша честь?» - «Ну здравствуй, здравствуй.
Как дети, как жена? Путем?
Отлично… Слушай, дружишь с властью?» -
«Дружу-с, конечно-с…» - «Я о чем
Тебе толкую, Фанк: сегодня
Мне сверху выдали приказ
Проинспекторовать. Не больно
Вас выдеру на этот раз.
Ты покажи мне все…» - «Конечно-с!
Я лично встречу на крылечке.
Да с караваем и отчет
Вам напечатаю» - «Еще
Смотри! Чтоб все на месте были,
Не как в тот раз: мы прикатили
С проверкой – все лежат бухие,
Бормочут чушь» - «Нет-нет, сейчас
Я приготовился» - «Такие
Редки сотрудники у нас.
Ну что же, Фанк, до скорой встречи», -
Промолвил Умник, дал отбой
И вместе с Кохом, всеконечно,
Отравился он в путь, с собой
Телохранителя взяв Петю:
А вдруг какой подпольщик встретит?
Да и солидно, господа!
Но как свершалась чехарда
Интриг, я расскажу потом.
Чуть позже. Может, завтра днем.
(Продолжение следует)
@темы: слэш, фильм, пародия, прокурор, умник, странник, стихи, юмор, любовь, фанфик, фанарт, саракш, обитаемый остров
-
-
07.06.2009 в 21:38Укуренный Папа - офигительно!
"Засим оставлю прокурора На время в доме одного И в бесподобном коленкоре Найду Рудольфа своего В тюрьме – унылого и злого, Непохмеленного, больного." Жду-с!
СПАСИБО ЗА ПОЗИТИФФЧЕГ В ПРЕДДВЕРИИ ЭКЗАМЕНА!!!
-
-
07.06.2009 в 22:23-
-
07.06.2009 в 23:21Шикарные стихи, очаровательный кроссворд!)))
Авторы, вы не перестаете меня радовать,))) Спасибо!)
-
-
08.06.2009 в 17:37-
-
08.06.2009 в 21:58вот видишь! все из жизни
Mysterious Obsession deSStination спасибо, камрады!
krolik-faina
правильное ощущение )) все по фрейду.
-
-
15.06.2009 в 20:33Боже мой, какая драма! А Максим молодец, зря времени не теряет...
А Рудольфа жалко,(
Спасибо Авторам, это, как всегда, великолепно,)
-
-
15.06.2009 в 20:38ЛСД – поскольку план
Пожег хонтийский ку-клукс-клан.
Фу, хонтийские собаки! Папа, между прочим, уже не в том возрасте, чтобы переходить на другое!
а мужу
Мы, если что, поможем дружно!
Засунуть в жопу им по вилке,
Да покрутить.
Ну-ка, химконтора,
Ответь скорее прокурору
Секретарша порадовала, хороший персонаж, и наряд хорош) Брови Странника... неужто красит?
-
-
15.06.2009 в 20:46-
-
15.06.2009 в 20:49Максик хитрый щучий прыщ
А Рудольфа жалко
а неча было над пусей измываться.
krolik-faina
Папа, между прочим, уже не в том возрасте, чтобы переходить на другое!
верно. может брат кондрат обнять.
Брови Странника... неужто красит?
я крашу. ибо не считаю нужным в данном упрощенном стиле прорисовывать каждую деталь.
спасибо, Камрады!
-
-
15.06.2009 в 20:59Я не в претензию) Просто думала, неужто он от Прокурора набрался гламура?
-
-
15.06.2009 в 21:02все может быть, все может статься
-
-
15.06.2009 в 21:48Спасибо!!!
-
-
15.06.2009 в 21:52спасибо камраду! ))
grievouss
удачи в финально-анальном рывке!
и с Днем Варенья!!
-
-
15.06.2009 в 22:57-
-
16.06.2009 в 08:00Утащил читать)))))
-
-
16.06.2009 в 08:43Вообще, свя глава, как всегда, шикарна!
С нетерпением жду проды!!!
-
-
16.06.2009 в 14:16че-та у авторов уже голова кругом от постоянного драйва
A.Dent
скоро будет.
в свою очередь, авторов смущает финал. ибо все знают, чем все должно закончиться.
-
-
16.06.2009 в 18:03в свою очередь, авторов смущает финал. ибо все знают, чем все должно закончиться.
Увы, увы...
Но я (и думаю, не только я) буду надеятся, что дорогие авторы все-таки сумеют обойтись без Умничкиной крови
-
-
16.06.2009 в 19:02никаких спойлеров! все узнаем со временем.
-
-
21.06.2009 в 23:02И вы знаете, я не мог оторваться!
Аффтары гениальны, рукоплещу, падаю ниц и бьюсь лбом об клавиатуру!
Я вот думаю, что издать это в бумажном варианте в принципе возможно, но я вот не знаю насчёт правомерности... Просто чтобы такой шедевр пылился в сети и был известен только в сети опять же - это есть абыдна, да!
Потрясающее сочетание высокого "штиля" и сочного русского народного)))
А какое интересное вИдение персонажей!
И сюжет - вроде бы то же самое, что в кинЕ, только гораздо понятнее (потому что по кину я так и не всёк, зачем им всем Васябох), а сколько страсти, страданий, блин, мексикобразилии нервно курят в сторонке!
Только вот я эпизода с глюками и зверями не понял, но за Сопор Аэтэрнус (Кантодэа которое) - решпекты!
Иллюстрации тоже оставили в полнейшем обалдении, опять же рукоплещу, падаю ниц и всё такое.
Вот так нежданно-негаданно вы обзавелись ещё одним преданным фаном ,который нетерпеливо ожидает проды.
Это при том, что и пейринг не мой, и мир как-то особо тоже мимо меня прошёл, я ОО исключительно из-за Дэла, тьфу ты... Гая люблю.
А тут падижты!
Вот, товарищи, какова сила истинного искусства!
короче, рассыпаюсь в коплиментах
-
-
21.06.2009 в 23:38я вот не знаю насчёт правомерности...
ой милый камрад! не поверишь, мы также ломаем головы. ибо расклад получается странный. но у Феди вот экранизация. Тоже не его персонажи.
гораздо понятнее (потому что по кину я так и не всёк, зачем им всем Васябох),
ахахах!!! истину глаголешь! ВасяБох это сие есть большой ахтунг
Только вот я эпизода с глюками и зверями не понял, но за Сопор Аэтэрнус (Кантодэа которое) - решпекты!
почти во всю поэму задействованы наши злоключения из реальной и он-лайн жизни. там же была и Кантодеа (не к ночи будет помянута/то/т - не определюсь с половой идентификацией сего индивида). По окончании планируем дать пояснения всем непонятностям и цитатам.
Это при том, что и пейринг не мой, и мир как-то особо тоже мимо меня прошёл, я ОО исключительно из-за Дэла, тьфу ты... Гая люблю.
да. Гай нас по началу зацепил сильно.
Но потом все же явился Пуся и попросил его усыновить
еще раз гран-мерси. всего наилучшего - авторы