Destroyer Of Worlds
Название: Саракш слезам не верит
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Пейринг: Умник/Странник
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
читать дальше
Глава шестнадцатая
«Ах, как хотим мы видеть свадьбу!»
«А дальше что? Конец всему?»
«Да не томите, Бога ради:
Конец? Неужто! Почему?»
«Так Умник жив?» «А жив ли Рудик?»
«Пиши еще! Еще пиши!»
Волнуются по миру люди,
И почта к автору спешит.
«Писатель, лапочка, красуня!
Да сотвори же хэппи-энд!»
«Я *** тебе в ***** засуну,
Коль не напишешь сей момент,
О том, что дальше было, ясно?!»
А дальше мат пошел ужасный.
Читатель, друг мой! Право слово,
Сама хочу я хэппи-энд,
И вот у монитора снова
Без перерыва на обед
Сижу, строчу с утра до ночи:
Давно уже слезятся очи,
Давно супруг к своей maman
Сбежал покушенькать, гурман,
А мне неймется – правду зная,
Ее от мира не скрываю,
Ведь шила ты не утаишь
В мешочке, мать его ети ж!
Садись поближе и внимай,
И продолжение читай.
Очнулся Странник в месте странном:
Белым-бело, и тишина…
Он удивился преизрядно:
«Неужто ад? Где ж сатана?»
Да вроде бы не ад… Больница!
Вот койка, утица стоит,
Свербит уколом ягодица,
Микстура склянками звенит.
«Так, где ж я? Или бунт закончен? –
Подумал Странник. – Что к чему?
В окне клонится вечер к ночи,
Но ничего я не пойму:
Какой сегодня день, в натуре?»
И мрачно чешет шевелюру.
«С Отцами что? Что со столицей?
А Умник… Жив ли? Или… нет?»
Тревога вспугнутою птицей
Летит в закатный полусвет.
И тут увидел Странник карту
Амбулаторную. Что в ней?
Цвета российского штандарта,
С орлом печать, и все ясней
Всплывают буквы алфавита
Родного, четкие слова:
«Рудольф Сикорски, знаменитый
Рецидивист…» Он смог едва
В волнении продолжить чтенье:
«Едва излечен от раненья»
«Так я в России?!» - еле-еле
Сумел сдержать Сикорски крик.
Он был испуган в самом деле,
Не зная, в чем искать интриг.
«Да как же это? Как же, братцы!
Россия где и где Саракш?
Да кто ж меня сюда… Усраться!»
Читает дальше Странник наш:
«Закрытый пневмоторакс… - ладно…
Похоже, ранен я изрядно.
Что дальше, в ссылку иль тюрьму?
Стоп. Ничего я не пойму:
Лечить его как можно лучше?
И подписей врачебных куча…
Да что ж за на хуй? Я преступник,
А обращенье как с царем…»
Он взял второй листок доступный
И шепотом прочел на нем:
«Р.Г.Сикорски преступленья
Перед Отчизной кровью смыл
И стал героем без сомненья –
Сие народ постановил.
«Торпедо» от алкоголизма
Герою первым делом вшить
И с витамином ставить клизмы,
Чтоб он не мог спиртного пить,
И за заслуги дать Звезду…»
«Блять! Да пошли бы вы в пизду! –
Воскликнул Странник и заплакал. –
Идите на хуй! Все равно!
Леченье ваше, вурдалаки,
Мне по боку! Я б щас в говно
Нажрался! Жизня наизнанку!
И Умник умер, сто пудов!»
Он в стену запустил лоханку,
И сразу трое докторов
К нему стремительно вбежали –
Поставить бедному укол
И все шприцы переломали,
Так Странник бился: «Произвол!
Не надо вашего леченья!»
И бил ногой в ожесточеньи.
И вот лежит на койке белой
Мой Странник, мрачен и угрюм.
До Родины ему нет дела.
Один, во власти темных дум,
Лицом к стене отворотившись,
Лежит. Нехорошо ему.
В воспоминания вцепившись,
Он представляет, что к чему:
Саракш во власти маргиналов –
Все предсказуемо, пожалуй.
Бунт, революция, беда…
Но не вернется никогда
Туда Рудольф – закрыта дверь!
Все только в памяти теперь.
В ума причудливых извивах
Он вспомнил Папу: вашу мать!
Он говорил неторопливо,
А бегал так, что не догнать –
Конечно, спасся, старый пыхарь:
Адью, не поминайте лихом!
А что ж другие? Фанк-то жив?
Навряд ли… Странник затужил:
Погибло прошлое в расцвете!
Сиди вот на родной планете,
Героем, вроде бы, сиди –
Но что же так щемит в груди,
Зачем так горько и темно
И что страдальцу суждено?
Но вдруг в больничном коридоре
Часы пробили десять раз.
И вспомнил Странник прокурора:
Умен, порывист, черноглаз,
Предстал пред ним он, будто въяве,
И Странник, словно бы отравлен
Воспоминанием своим,
Кусает пальцы – перед ним
Картины прошлого чредою
Скользят, не ведая покоя.
Там был он счастлив и любим,
Но все развеялось, как дым…
Как жить – ответьте, не шутя!
И Странник плачет, как дитя…
В Рудольфе совесть пробудилась,
А пробудившись, стала грызть:
Он вспомнил обращенье с милым –
Его не баловала жизнь,
Что стоит только излученье!
А Странник? Горя добавлял!
Он мог бы шлем дать как спасенье,
И что ж? Пощечины давал!
О совесть, совесть! Беспощадна
Ты к преступившим стыд и честь,
Однако верю я изрядно:
И грешнику спасенье есть.
И вот у пламени свечи
Наш Странник кается в ночи.
Но что же? отворились двери,
И тихо к Страннику вошел…
(Читатель просит рифмы «звери» -
Не дай Господь! Вот произвол!)
«Фанк! – вскрикнул Странник. – Ты ли это?
Живой! Ети ж твою! Живой!»
Да, это Фанк, сомнений нету:
Одет в костюмчик голубой
Медбрата и с фонендоскопом,
Здоров и весел. «Как дела?»
Спросил он шефа. «Шли бы в жопу –
Торпеду вшили, без бухла
Сижу. А лучше было б пить,
Чтоб суку-совесть заглушить»
Фанк по руке его погладил:
«Вы, шеф, не плачьте. Все пройдет» -
«Пройдет, ага! Кругом все бляди
Да суки» - «Нет, наоборот:
Народ в России добрый очень,
И я скажу вам между прочим,
Что россиянки нас спасли,
На дирижопель унесли…» -
«На дирижабль… Эх, деревня!
А что за бабы-то?» - «Царевны!
Весьма собою хороши,
Поэмы пишут от души,
Во всем им буду помогать!»
«Ну точно, бляди. Еть их мать».
Свое имея представленье
Про облико морале дев,
Фанк не решился, тем не мене,
Былого шефа вызвать гнев.
Пускай теперь и не начальник
Ему неукротимый Странник,
Но все-таки вломить люлей
Ему не трудно, ей же ей!
«И долго ли еще леченье?» -
«До полного выздоровленья!» -
«Как поправляться без бухла…
А на Саракше как дела?
Война? Безумствуют хачи?
Да шо ж ты, ирод! Не молчи!»
Фанк все поведал без изъятья:
Была спецгруппа на Саракш
Отправлена свинцовой ратью
(Тут встрепенулся Странник наш,
Хотел спросить: «А Умник? Жив он?»
Но отвернулся и тоскливо
Стал слушать дальше). Так война
Закончена, и вся страна
Судьбу свою по новой строит.
(Но есть такие, кто спокойно
Три башни там восстановил
И вновь питанье подключил,
Крутя историю спиралью,
Покуда все не поспирали).
Вот так они вдвоем сидели,
Пока рябиновый рассвет
Не замаячил над аллеей
Больничною и лазарет
Не озарил. «Вы, шеф, поспите!
Вот… На бочок… Укол хотите?» -
«Со спиртом?» - «Спиртом? Как не так!
Там витамин…» - «Иди, дурак…
Не береди больную душу…»
Вздохнул сочувственно Фанкуша
И клизму предлагать не стал.
«Ну, спите…» - «Как же я устал…»
«Спокойной ночи» - «С добрым утром», -
И отвернулся к стенке хмуро.
И нет ни сна, ни пробужденья,
Одни лишь шорохи вокруг,
И душу жжет прикосновенье
Далеких губ, любимых рук.
Воспоминания былого
Хотел бы Странник отогнать –
Они к нему приходят снова,
Чтоб сердце грешное терзать,
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Вздымает гребни буйных волн.
И видит Странник мир чужой
И слышит ветер штормовой.
Вот день, когда впервые встретил
Он Умника среди Отцов –
Чуть в голос не заржал, заметив
Мундир, да с юбкой. «Кто таков
Та куямырла, Фанк? Ну ржака!
Мужик при юбке! Бляяяя!» - «Однако
Не смейтеся так громко, шеф, -
Шепнул Фанкуша, побледнев. –
Ведь это прокурор!» - «В натуре?
Видал и я адвокатуру,
Но чтобы в юпачке? Ни-ни!
Какой же полон свет куйни!»
Листал бумаги прокурор
И их не слышал разговор…
Он вспомнил танго – страсти строгость,
Немой фантазии простор
И темный взгляд, что как острога
Пробил его, наперекор
Всему, что Странник знал и ведал,
Всем пораженьям и победам.
Тепло руки в его руке
И трепет жилки на виске –
Все изумительно, все живо,
Все встало в памяти его –
Он был любимым и счастливым,
Но не осталось ничего:
Все, что с ним было, рок унес
И прошлое сковал мороз.
И что он мог теперь поделать?
Забыть – забвенья не дал бог…
Когда бы память отвердела,
То жизни покориться б мог
Суровый Странник совершенно,
Судьбу бы принял несомненно,
Забыл бы горечь, страсть и гнев,
Душой навек окаменев,
Чтоб старый мир спокойно видеть,
Не презирать, не ненавидеть,
Чтоб жить, не ведая любви,
Разлитой пламенем в крови,
Не ведать страсти кутерьму
И быть не нужным никому.
Прошла неделя, вслед другая,
За ней и третия спешит.
Советам докторов внимая,
Рудольф волнения души
И муки тела понемногу
Сумел унять – и слава богу!
Он запер прошлое в себе,
Пройдя в мучительной борьбе
Сомненья, боль и отрицанье,
И притупилося страданье
С теченьем времени. И вот
Рудольф уже гулять идет
В сентябрьский больничный сад,
Где пылко рдеет виноград.
За спину руки, очи долу
Потупив, Странник средь дерев
Бредет, чуть сонный от уколов.
Вот солнце бледное, пригрев
Его пугливыми лучами,
За тучу прячется печально.
Вот лист, свою покинув ветвь,
Его коснулся, пожалев.
Кругом багрянца полыханье,
И ветра хладное дыханье –
В объятьях осени земля,
Но только по тропе пыля,
Не видел Странник никого,
Не ждал от жизни ничего.
На перекрестке вдруг столкнулся
Он с кем-то. «Под ноги гляди!» -
Воскликнул Странник, развернулся
Желая поскорей уйти,
С людьми общенья не желая –
Он мизантроп глубокий стал,
Одной лишь памяти внимая,
Свои лишь мысли признавал.
Но тут… «Рудольф..?» И замер Странник.
Пред ним минувшего посланник,
Печальный призрак, тень мечты
Или реальность? «Умник..? Ты?»
И верно – рядом прокурор,
И боли полон темный взор.
Они застыли, недвижимы,
Безгласны – с ними мир застыл
В потоке чувств невыразимых,
Ужасно сложных и простых.
Что говорить, какое слово
Сейчас избрать – кто скажет им –
Чтоб жизнь смогла начаться снова,
Чтоб дух, страданием томим,
Воскрес для новых дел и мыслей,
Одушевленный новым смыслом
Для бытия в ином краю,
Где птицы весело поют,
Где золотое в синеве
И томик Пушкина в траве…
И дальше вместе по тропинке
Они пошли, листвой шурша.
Швырнула туча горсть дождинок,
На будущее ворожа,
Коснулся книги позабытой
Прохладный ветер, пробежал
По строчкам, искренне открытым –
И что ж он кленам прочитал?
«Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то».
Певец Онегина великий!
Прошу простить мой пошлый слог
И то, что из чудесной книги
Я снова вырвала кусок,
Чтоб запихать в свою поэму
И интернетскую богему
Опять стихами усладить
И чувства в тех разбередить,
Кто «Домом-2» вполне доволен,
Живет «падонком» по приколу,
Доволен миром и собой…
Прости! Своей белибердой
Опять иду я тешить свет,
Кропаю новенький сонет.
Итак, ушли мои герои.
Оставим их наедине
И в относительном покое.
Пусть побеседуют, а мне
Вести без пошлости и фальши
Рассказ свой вдохновенный дальше.
Как Умник принял новый мир?
Здоров ли барышень кумир?
Как санаторий в ЯПоляне
Его приветил, без изъяна?
Кормили чем? Мечтал о чем?
Или, разбит и огорчен,
Он возле зеркала вздыхал
И о былом воспоминал?
Мне голос был. Он звал утешно.
Он говорил: «Иди сюда.
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
За итальянского барыгу
Законным браком выходи,
Чтоб жизнь переменилась мигом
И сердце замерло в груди.
Но послала я голос в жопу.
Кто спорит – хорошо в Европах,
Там, где нас нет, все заебись,
Но мне моя дороже жизнь,
И Родину свою предать
Все то же, что обидеть мать.
У нас повсюду раздолбаи
Торчки, уроды, алкаши,
Коррупция дошла до края,
Менты свой промысел вершить
Идут по паркам, забирая
У отдыхающих деньгу,
Народ придурков выбирает,
Покорен вечно батогу.
По телевизору лишь Ксюша,
Ети ее шалаву в душу,
Тут можно много рассказать…
Но не хотела б я менять
Свою страну на край чужой,
С млечно-кисельною рекой.
Вот так и Умник. О Саракше
Во всякий час он вспоминал,
Скучал в больничном антураже
И даже книжек не читал.
Несет овсянку Фанк. «Не надо!
Хлебайте сами эту гадость!»
Идет с щипцами куафер –
«Идите прочь, прекрасный сэр!»
Все было Умнику не мило,
Все сердцу бедному постыло.
Домой, домой его влекло,
Где небо – мутное стекло,
Где выродки, мутанты, грязь,
Где снова жизнью правит мразь.
Он был любим всем коллективом
Больнично-женским. Ну а что ж?
Мужчина видный и красивый,
Знакомый с вежеством – хорош!
Ему бывало медсестрички
Домашний приносили харч:
Рулет, сготовленный отлично,
Котлеты, торт – сама главврач
Однажды пироги прислала!
Но Умник кушал очень мало,
Остатки Жучке отдавал
И все за прошлое вздыхал.
Хотел назад, хотел домой
И плакал позднею порой.
Друзей особых не имея,
Родных и близких потеряв,
Бродил он в парке по аллеям
Среди дерев и пышных трав,
Уколы выносил смиренно,
Словам врачей внимал почтенно,
Но все сердился и хандрил,
Ни с кем почти не говорил.
Два раза в сутки нападала
Тоска глухая на него,
Воспоминаньями терзала,
Не оставляя ничего,
И растворялась в тишине,
В больничном горестном окне.
Под вечер как-то медсестричку
Наш Умник взял под локоток,
Ей хитро подмигнул, чумичке,
И в тихий угол уволок.
Почто? Зачем? А то вы дети!
Вам неизвестно, как на свете
Идут амурные дела –
Понятно всем, что по углам!
Фортуна Маше наконец-то
Вдруг улыбнулась столь прелестно,
Что та в восторге – вот свезло!.
Мужчина видный, не хамло,
А что болеет – не беда,
Бывает это иногда
«Мари, скорей снимайте юбку!
Я всей душою вас прошу!»
Она кокетничает: «Шутка?»
«Себя едва в руках держу,
Какие шутки? Не до шуток.
Скорей, Мари, я весь горю!»
«Какой вы пылкий! Мне прям жутко!»
«Снимай скорее, говорю!
Мы не успеем до обхода!»
Ипстись в любое время года,
Всегда готова медсестра –
Про это с ночи до утра
Нам порнофильмы говорят
И образ девичий чернят.
Сняла послушно Маша юбку
И, встав покорно в позу, ждет –
Но не ласкает друг голубку…
«Беда! Ужели не встает?»
Тут медсестричка обернулась
И натурально ужаснулась:
Больного в коридоре нет!
А юбка где? Пропал и след!
Ну точно, спер! Ах ты зараза!
Машуня закричала сразу,
Сбежались санитары: «Ой!
Маняша, что это с тобой?»
Она же плачет: «Караул!
Меня, блин, Умник обманул!»
Оставил, гад, в одних чулочках!
Нагнул меня и был таков»
«Ой, Машенька, ты дура точно -
И в церкви лупят дураков.
Ему в тебе нет интересу,
А юбка – цимес, так и знай.
Что ж ты не смыслишь ни бельмеса?»
Не плачь, девица, не рыдай –
Найдешь себе другого, лучше.
Да вот хотя бы Мишка-грузчик,
Он работящий паренек…
Но Умник юбку уволок,
И нечего мне так болтать,
А надо далее писать.
За юбкою послали Фанка,
Вернее, он послался сам.
Прибыв из мира наизнанку,
Он новым помогал друзьям:
Уколы ставил, мыл посуду,
Носил лекарства для больных…
Не человек, а просто чудо,
И жаль, что мало есть таких!
Скребется тихо в дверь Фанкуша:
«Я, сударь, юбку заберу-с…»
«Уйдите, не желаю слушать!
Она развеет мне хандру»
«Но Маша плачет…» «Ну и пусть!
А мне моя важнее грусть»
Пришла главврач, сказала: «Ладно.
Пусть носит. Надоест – отдаст.
А глупым девицам не надо
На пациентах свою страсть
Испытывать» Я с ней согласна,
Но думает она напрасно,
Что может юбка надоесть:
Сумел в нее наш Умник влезть,
Прошелся паном по палате,
А после снял, сказавши: «Хватит,
Беречь ведь надобно добро»
И подмигнул себе хитро,
А после горестно вздохнул
И юбку в угол зашвырнул.
Но вновь волнуется читатель:
Куда они вдвоем пошли?
Они взялись за руки, кстати,
И разговор о чем вели?
Про юбку – это интересно,
Но говорит читатель честно:
Что было с милыми потом?
Мой друг, я умолчу о том.
Вся их беседа протекала
Вдали от любопытных глаз
И никому не назначалась,
Вот и неполон мой рассказ.
Но в клиники дверной проем
Они вошли-таки вдвоем.
Но вот отбой. Ночь в коридорах
Больничных бродит, гасит свет.
Стихает шум и разговоры,
В больнице бодрствующих нет.
Спят санитары и медсестры,
Спят пациенты, сторож спит.
Но не смыкает глаз Сикорски
И тихо за столом сидит.
Он пишет Умнику посланье.
И что ж там? Пылкие признанья,
Слова любви? «Прости, мой друг!
Тебе принес я много мук.
Твоим мечтам лишь я был враг
Зачем тебе такой мудак?
Прощай, любовь моя! Отныне
Пусть будет доброю судьба.
Скорей забудь меня, скотину.
Прощай!» Друзья, что за борьба
Любви и долга! Я рыдаю,
Опять перо свое роняю!
Но что поделать… Все ведь ждут,
И снова я берусь за труд.
Итак, наш Странник из палаты
Идет на цыпочках вперед.
Вершить с самим собой расплату
Пришел, пришел-таки черед:
Был Странник-сволочь – вышел весь,
Теперь в нем честь и совесть есть.
Под двери Умнику записку
Он осторожно пропихнул.
Подумал: «Счастье было близко –
Я взял его и оттолкнул.
Но жизнь любимому не буду
Я портить: Странник не иуда!»
И тихо-тихо двинул прочь,
Туда, где пахла ливнем ночь.
Открыл сортирное окошко,
Чего-то подождал немножко
И шустро выпрыгнул во двор
(А в это время прокурор
Во сне вдруг вскрикнул отчего-то,
Как будто бы он звал кого-то).
Прекрасна ночь! Недавно дождик
Прошел, умывши небеса.
Спешит Сикорски по дорожке.
Чу! Кто там? Чьи-то голоса…
Ан нет, лишь ветер по деревьям
Бредет устало на покой,
Да птах невидимых кочевье
Разлито лентой над рекой.
Нет никого, все спят. Вперед,
На волю быстрый путь ведет.
Через забор наш Странник лезет
И снова, снова прошлым грезит,
Как он однажды… Полно, прочь!
И растворила его ночь.
(Продолжение слеует)
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Пейринг: Умник/Странник
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
читать дальше
Глава шестнадцатая
«Ах, как хотим мы видеть свадьбу!»
«А дальше что? Конец всему?»
«Да не томите, Бога ради:
Конец? Неужто! Почему?»
«Так Умник жив?» «А жив ли Рудик?»
«Пиши еще! Еще пиши!»
Волнуются по миру люди,
И почта к автору спешит.
«Писатель, лапочка, красуня!
Да сотвори же хэппи-энд!»
«Я *** тебе в ***** засуну,
Коль не напишешь сей момент,
О том, что дальше было, ясно?!»
А дальше мат пошел ужасный.
Читатель, друг мой! Право слово,
Сама хочу я хэппи-энд,
И вот у монитора снова
Без перерыва на обед
Сижу, строчу с утра до ночи:
Давно уже слезятся очи,
Давно супруг к своей maman
Сбежал покушенькать, гурман,
А мне неймется – правду зная,
Ее от мира не скрываю,
Ведь шила ты не утаишь
В мешочке, мать его ети ж!
Садись поближе и внимай,
И продолжение читай.
Очнулся Странник в месте странном:
Белым-бело, и тишина…
Он удивился преизрядно:
«Неужто ад? Где ж сатана?»
Да вроде бы не ад… Больница!
Вот койка, утица стоит,
Свербит уколом ягодица,
Микстура склянками звенит.
«Так, где ж я? Или бунт закончен? –
Подумал Странник. – Что к чему?
В окне клонится вечер к ночи,
Но ничего я не пойму:
Какой сегодня день, в натуре?»
И мрачно чешет шевелюру.
«С Отцами что? Что со столицей?
А Умник… Жив ли? Или… нет?»
Тревога вспугнутою птицей
Летит в закатный полусвет.
И тут увидел Странник карту
Амбулаторную. Что в ней?
Цвета российского штандарта,
С орлом печать, и все ясней
Всплывают буквы алфавита
Родного, четкие слова:
«Рудольф Сикорски, знаменитый
Рецидивист…» Он смог едва
В волнении продолжить чтенье:
«Едва излечен от раненья»
«Так я в России?!» - еле-еле
Сумел сдержать Сикорски крик.
Он был испуган в самом деле,
Не зная, в чем искать интриг.
«Да как же это? Как же, братцы!
Россия где и где Саракш?
Да кто ж меня сюда… Усраться!»
Читает дальше Странник наш:
«Закрытый пневмоторакс… - ладно…
Похоже, ранен я изрядно.
Что дальше, в ссылку иль тюрьму?
Стоп. Ничего я не пойму:
Лечить его как можно лучше?
И подписей врачебных куча…
Да что ж за на хуй? Я преступник,
А обращенье как с царем…»
Он взял второй листок доступный
И шепотом прочел на нем:
«Р.Г.Сикорски преступленья
Перед Отчизной кровью смыл
И стал героем без сомненья –
Сие народ постановил.
«Торпедо» от алкоголизма
Герою первым делом вшить
И с витамином ставить клизмы,
Чтоб он не мог спиртного пить,
И за заслуги дать Звезду…»
«Блять! Да пошли бы вы в пизду! –
Воскликнул Странник и заплакал. –
Идите на хуй! Все равно!
Леченье ваше, вурдалаки,
Мне по боку! Я б щас в говно
Нажрался! Жизня наизнанку!
И Умник умер, сто пудов!»
Он в стену запустил лоханку,
И сразу трое докторов
К нему стремительно вбежали –
Поставить бедному укол
И все шприцы переломали,
Так Странник бился: «Произвол!
Не надо вашего леченья!»
И бил ногой в ожесточеньи.
И вот лежит на койке белой
Мой Странник, мрачен и угрюм.
До Родины ему нет дела.
Один, во власти темных дум,
Лицом к стене отворотившись,
Лежит. Нехорошо ему.
В воспоминания вцепившись,
Он представляет, что к чему:
Саракш во власти маргиналов –
Все предсказуемо, пожалуй.
Бунт, революция, беда…
Но не вернется никогда
Туда Рудольф – закрыта дверь!
Все только в памяти теперь.
В ума причудливых извивах
Он вспомнил Папу: вашу мать!
Он говорил неторопливо,
А бегал так, что не догнать –
Конечно, спасся, старый пыхарь:
Адью, не поминайте лихом!
А что ж другие? Фанк-то жив?
Навряд ли… Странник затужил:
Погибло прошлое в расцвете!
Сиди вот на родной планете,
Героем, вроде бы, сиди –
Но что же так щемит в груди,
Зачем так горько и темно
И что страдальцу суждено?
Но вдруг в больничном коридоре
Часы пробили десять раз.
И вспомнил Странник прокурора:
Умен, порывист, черноглаз,
Предстал пред ним он, будто въяве,
И Странник, словно бы отравлен
Воспоминанием своим,
Кусает пальцы – перед ним
Картины прошлого чредою
Скользят, не ведая покоя.
Там был он счастлив и любим,
Но все развеялось, как дым…
Как жить – ответьте, не шутя!
И Странник плачет, как дитя…
В Рудольфе совесть пробудилась,
А пробудившись, стала грызть:
Он вспомнил обращенье с милым –
Его не баловала жизнь,
Что стоит только излученье!
А Странник? Горя добавлял!
Он мог бы шлем дать как спасенье,
И что ж? Пощечины давал!
О совесть, совесть! Беспощадна
Ты к преступившим стыд и честь,
Однако верю я изрядно:
И грешнику спасенье есть.
И вот у пламени свечи
Наш Странник кается в ночи.
Но что же? отворились двери,
И тихо к Страннику вошел…
(Читатель просит рифмы «звери» -
Не дай Господь! Вот произвол!)
«Фанк! – вскрикнул Странник. – Ты ли это?
Живой! Ети ж твою! Живой!»
Да, это Фанк, сомнений нету:
Одет в костюмчик голубой
Медбрата и с фонендоскопом,
Здоров и весел. «Как дела?»
Спросил он шефа. «Шли бы в жопу –
Торпеду вшили, без бухла
Сижу. А лучше было б пить,
Чтоб суку-совесть заглушить»
Фанк по руке его погладил:
«Вы, шеф, не плачьте. Все пройдет» -
«Пройдет, ага! Кругом все бляди
Да суки» - «Нет, наоборот:
Народ в России добрый очень,
И я скажу вам между прочим,
Что россиянки нас спасли,
На дирижопель унесли…» -
«На дирижабль… Эх, деревня!
А что за бабы-то?» - «Царевны!
Весьма собою хороши,
Поэмы пишут от души,
Во всем им буду помогать!»
«Ну точно, бляди. Еть их мать».
Свое имея представленье
Про облико морале дев,
Фанк не решился, тем не мене,
Былого шефа вызвать гнев.
Пускай теперь и не начальник
Ему неукротимый Странник,
Но все-таки вломить люлей
Ему не трудно, ей же ей!
«И долго ли еще леченье?» -
«До полного выздоровленья!» -
«Как поправляться без бухла…
А на Саракше как дела?
Война? Безумствуют хачи?
Да шо ж ты, ирод! Не молчи!»
Фанк все поведал без изъятья:
Была спецгруппа на Саракш
Отправлена свинцовой ратью
(Тут встрепенулся Странник наш,
Хотел спросить: «А Умник? Жив он?»
Но отвернулся и тоскливо
Стал слушать дальше). Так война
Закончена, и вся страна
Судьбу свою по новой строит.
(Но есть такие, кто спокойно
Три башни там восстановил
И вновь питанье подключил,
Крутя историю спиралью,
Покуда все не поспирали).
Вот так они вдвоем сидели,
Пока рябиновый рассвет
Не замаячил над аллеей
Больничною и лазарет
Не озарил. «Вы, шеф, поспите!
Вот… На бочок… Укол хотите?» -
«Со спиртом?» - «Спиртом? Как не так!
Там витамин…» - «Иди, дурак…
Не береди больную душу…»
Вздохнул сочувственно Фанкуша
И клизму предлагать не стал.
«Ну, спите…» - «Как же я устал…»
«Спокойной ночи» - «С добрым утром», -
И отвернулся к стенке хмуро.
И нет ни сна, ни пробужденья,
Одни лишь шорохи вокруг,
И душу жжет прикосновенье
Далеких губ, любимых рук.
Воспоминания былого
Хотел бы Странник отогнать –
Они к нему приходят снова,
Чтоб сердце грешное терзать,
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Вздымает гребни буйных волн.
И видит Странник мир чужой
И слышит ветер штормовой.
Вот день, когда впервые встретил
Он Умника среди Отцов –
Чуть в голос не заржал, заметив
Мундир, да с юбкой. «Кто таков
Та куямырла, Фанк? Ну ржака!
Мужик при юбке! Бляяяя!» - «Однако
Не смейтеся так громко, шеф, -
Шепнул Фанкуша, побледнев. –
Ведь это прокурор!» - «В натуре?
Видал и я адвокатуру,
Но чтобы в юпачке? Ни-ни!
Какой же полон свет куйни!»
Листал бумаги прокурор
И их не слышал разговор…
Он вспомнил танго – страсти строгость,
Немой фантазии простор
И темный взгляд, что как острога
Пробил его, наперекор
Всему, что Странник знал и ведал,
Всем пораженьям и победам.
Тепло руки в его руке
И трепет жилки на виске –
Все изумительно, все живо,
Все встало в памяти его –
Он был любимым и счастливым,
Но не осталось ничего:
Все, что с ним было, рок унес
И прошлое сковал мороз.
И что он мог теперь поделать?
Забыть – забвенья не дал бог…
Когда бы память отвердела,
То жизни покориться б мог
Суровый Странник совершенно,
Судьбу бы принял несомненно,
Забыл бы горечь, страсть и гнев,
Душой навек окаменев,
Чтоб старый мир спокойно видеть,
Не презирать, не ненавидеть,
Чтоб жить, не ведая любви,
Разлитой пламенем в крови,
Не ведать страсти кутерьму
И быть не нужным никому.
Прошла неделя, вслед другая,
За ней и третия спешит.
Советам докторов внимая,
Рудольф волнения души
И муки тела понемногу
Сумел унять – и слава богу!
Он запер прошлое в себе,
Пройдя в мучительной борьбе
Сомненья, боль и отрицанье,
И притупилося страданье
С теченьем времени. И вот
Рудольф уже гулять идет
В сентябрьский больничный сад,
Где пылко рдеет виноград.
За спину руки, очи долу
Потупив, Странник средь дерев
Бредет, чуть сонный от уколов.
Вот солнце бледное, пригрев
Его пугливыми лучами,
За тучу прячется печально.
Вот лист, свою покинув ветвь,
Его коснулся, пожалев.
Кругом багрянца полыханье,
И ветра хладное дыханье –
В объятьях осени земля,
Но только по тропе пыля,
Не видел Странник никого,
Не ждал от жизни ничего.
На перекрестке вдруг столкнулся
Он с кем-то. «Под ноги гляди!» -
Воскликнул Странник, развернулся
Желая поскорей уйти,
С людьми общенья не желая –
Он мизантроп глубокий стал,
Одной лишь памяти внимая,
Свои лишь мысли признавал.
Но тут… «Рудольф..?» И замер Странник.
Пред ним минувшего посланник,
Печальный призрак, тень мечты
Или реальность? «Умник..? Ты?»
И верно – рядом прокурор,
И боли полон темный взор.
Они застыли, недвижимы,
Безгласны – с ними мир застыл
В потоке чувств невыразимых,
Ужасно сложных и простых.
Что говорить, какое слово
Сейчас избрать – кто скажет им –
Чтоб жизнь смогла начаться снова,
Чтоб дух, страданием томим,
Воскрес для новых дел и мыслей,
Одушевленный новым смыслом
Для бытия в ином краю,
Где птицы весело поют,
Где золотое в синеве
И томик Пушкина в траве…
И дальше вместе по тропинке
Они пошли, листвой шурша.
Швырнула туча горсть дождинок,
На будущее ворожа,
Коснулся книги позабытой
Прохладный ветер, пробежал
По строчкам, искренне открытым –
И что ж он кленам прочитал?
«Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то».
Певец Онегина великий!
Прошу простить мой пошлый слог
И то, что из чудесной книги
Я снова вырвала кусок,
Чтоб запихать в свою поэму
И интернетскую богему
Опять стихами усладить
И чувства в тех разбередить,
Кто «Домом-2» вполне доволен,
Живет «падонком» по приколу,
Доволен миром и собой…
Прости! Своей белибердой
Опять иду я тешить свет,
Кропаю новенький сонет.
Итак, ушли мои герои.
Оставим их наедине
И в относительном покое.
Пусть побеседуют, а мне
Вести без пошлости и фальши
Рассказ свой вдохновенный дальше.
Как Умник принял новый мир?
Здоров ли барышень кумир?
Как санаторий в ЯПоляне
Его приветил, без изъяна?
Кормили чем? Мечтал о чем?
Или, разбит и огорчен,
Он возле зеркала вздыхал
И о былом воспоминал?
Мне голос был. Он звал утешно.
Он говорил: «Иди сюда.
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
За итальянского барыгу
Законным браком выходи,
Чтоб жизнь переменилась мигом
И сердце замерло в груди.
Но послала я голос в жопу.
Кто спорит – хорошо в Европах,
Там, где нас нет, все заебись,
Но мне моя дороже жизнь,
И Родину свою предать
Все то же, что обидеть мать.
У нас повсюду раздолбаи
Торчки, уроды, алкаши,
Коррупция дошла до края,
Менты свой промысел вершить
Идут по паркам, забирая
У отдыхающих деньгу,
Народ придурков выбирает,
Покорен вечно батогу.
По телевизору лишь Ксюша,
Ети ее шалаву в душу,
Тут можно много рассказать…
Но не хотела б я менять
Свою страну на край чужой,
С млечно-кисельною рекой.
Вот так и Умник. О Саракше
Во всякий час он вспоминал,
Скучал в больничном антураже
И даже книжек не читал.
Несет овсянку Фанк. «Не надо!
Хлебайте сами эту гадость!»
Идет с щипцами куафер –
«Идите прочь, прекрасный сэр!»
Все было Умнику не мило,
Все сердцу бедному постыло.
Домой, домой его влекло,
Где небо – мутное стекло,
Где выродки, мутанты, грязь,
Где снова жизнью правит мразь.
Он был любим всем коллективом
Больнично-женским. Ну а что ж?
Мужчина видный и красивый,
Знакомый с вежеством – хорош!
Ему бывало медсестрички
Домашний приносили харч:
Рулет, сготовленный отлично,
Котлеты, торт – сама главврач
Однажды пироги прислала!
Но Умник кушал очень мало,
Остатки Жучке отдавал
И все за прошлое вздыхал.
Хотел назад, хотел домой
И плакал позднею порой.
Друзей особых не имея,
Родных и близких потеряв,
Бродил он в парке по аллеям
Среди дерев и пышных трав,
Уколы выносил смиренно,
Словам врачей внимал почтенно,
Но все сердился и хандрил,
Ни с кем почти не говорил.
Два раза в сутки нападала
Тоска глухая на него,
Воспоминаньями терзала,
Не оставляя ничего,
И растворялась в тишине,
В больничном горестном окне.
Под вечер как-то медсестричку
Наш Умник взял под локоток,
Ей хитро подмигнул, чумичке,
И в тихий угол уволок.
Почто? Зачем? А то вы дети!
Вам неизвестно, как на свете
Идут амурные дела –
Понятно всем, что по углам!
Фортуна Маше наконец-то
Вдруг улыбнулась столь прелестно,
Что та в восторге – вот свезло!.
Мужчина видный, не хамло,
А что болеет – не беда,
Бывает это иногда
«Мари, скорей снимайте юбку!
Я всей душою вас прошу!»
Она кокетничает: «Шутка?»
«Себя едва в руках держу,
Какие шутки? Не до шуток.
Скорей, Мари, я весь горю!»
«Какой вы пылкий! Мне прям жутко!»
«Снимай скорее, говорю!
Мы не успеем до обхода!»
Ипстись в любое время года,
Всегда готова медсестра –
Про это с ночи до утра
Нам порнофильмы говорят
И образ девичий чернят.
Сняла послушно Маша юбку
И, встав покорно в позу, ждет –
Но не ласкает друг голубку…
«Беда! Ужели не встает?»
Тут медсестричка обернулась
И натурально ужаснулась:
Больного в коридоре нет!
А юбка где? Пропал и след!
Ну точно, спер! Ах ты зараза!
Машуня закричала сразу,
Сбежались санитары: «Ой!
Маняша, что это с тобой?»
Она же плачет: «Караул!
Меня, блин, Умник обманул!»
Оставил, гад, в одних чулочках!
Нагнул меня и был таков»
«Ой, Машенька, ты дура точно -
И в церкви лупят дураков.
Ему в тебе нет интересу,
А юбка – цимес, так и знай.
Что ж ты не смыслишь ни бельмеса?»
Не плачь, девица, не рыдай –
Найдешь себе другого, лучше.
Да вот хотя бы Мишка-грузчик,
Он работящий паренек…
Но Умник юбку уволок,
И нечего мне так болтать,
А надо далее писать.
За юбкою послали Фанка,
Вернее, он послался сам.
Прибыв из мира наизнанку,
Он новым помогал друзьям:
Уколы ставил, мыл посуду,
Носил лекарства для больных…
Не человек, а просто чудо,
И жаль, что мало есть таких!
Скребется тихо в дверь Фанкуша:
«Я, сударь, юбку заберу-с…»
«Уйдите, не желаю слушать!
Она развеет мне хандру»
«Но Маша плачет…» «Ну и пусть!
А мне моя важнее грусть»
Пришла главврач, сказала: «Ладно.
Пусть носит. Надоест – отдаст.
А глупым девицам не надо
На пациентах свою страсть
Испытывать» Я с ней согласна,
Но думает она напрасно,
Что может юбка надоесть:
Сумел в нее наш Умник влезть,
Прошелся паном по палате,
А после снял, сказавши: «Хватит,
Беречь ведь надобно добро»
И подмигнул себе хитро,
А после горестно вздохнул
И юбку в угол зашвырнул.
Но вновь волнуется читатель:
Куда они вдвоем пошли?
Они взялись за руки, кстати,
И разговор о чем вели?
Про юбку – это интересно,
Но говорит читатель честно:
Что было с милыми потом?
Мой друг, я умолчу о том.
Вся их беседа протекала
Вдали от любопытных глаз
И никому не назначалась,
Вот и неполон мой рассказ.
Но в клиники дверной проем
Они вошли-таки вдвоем.
Но вот отбой. Ночь в коридорах
Больничных бродит, гасит свет.
Стихает шум и разговоры,
В больнице бодрствующих нет.
Спят санитары и медсестры,
Спят пациенты, сторож спит.
Но не смыкает глаз Сикорски
И тихо за столом сидит.
Он пишет Умнику посланье.
И что ж там? Пылкие признанья,
Слова любви? «Прости, мой друг!
Тебе принес я много мук.
Твоим мечтам лишь я был враг
Зачем тебе такой мудак?
Прощай, любовь моя! Отныне
Пусть будет доброю судьба.
Скорей забудь меня, скотину.
Прощай!» Друзья, что за борьба
Любви и долга! Я рыдаю,
Опять перо свое роняю!
Но что поделать… Все ведь ждут,
И снова я берусь за труд.
Итак, наш Странник из палаты
Идет на цыпочках вперед.
Вершить с самим собой расплату
Пришел, пришел-таки черед:
Был Странник-сволочь – вышел весь,
Теперь в нем честь и совесть есть.
Под двери Умнику записку
Он осторожно пропихнул.
Подумал: «Счастье было близко –
Я взял его и оттолкнул.
Но жизнь любимому не буду
Я портить: Странник не иуда!»
И тихо-тихо двинул прочь,
Туда, где пахла ливнем ночь.
Открыл сортирное окошко,
Чего-то подождал немножко
И шустро выпрыгнул во двор
(А в это время прокурор
Во сне вдруг вскрикнул отчего-то,
Как будто бы он звал кого-то).
Прекрасна ночь! Недавно дождик
Прошел, умывши небеса.
Спешит Сикорски по дорожке.
Чу! Кто там? Чьи-то голоса…
Ан нет, лишь ветер по деревьям
Бредет устало на покой,
Да птах невидимых кочевье
Разлито лентой над рекой.
Нет никого, все спят. Вперед,
На волю быстрый путь ведет.
Через забор наш Странник лезет
И снова, снова прошлым грезит,
Как он однажды… Полно, прочь!
И растворила его ночь.
(Продолжение слеует)
@темы: слэш, фильм, пародия, прокурор, умник, странник, фан-фик, стихи, юмор, любовь, фанарт, саракш, обитаемый остров
-
-
26.07.2009 в 22:26О господи! Спасибо и еще раз спасибо! Слов нету. ))) Даааа, можно сказать, Рудя заслужил такое счастье... Ну а уж Умничка и подавно!
"Я снова вырвала кусок, Чтоб запихать в свою поэму И интернетскую богему Опять стихами усладить И чувства в тех разбередить, Кто «Домом-2» вполне доволен, Живет «падонком» по приколу, Доволен миром и собой..." Прямо как про меня! вот мою душу вы точно разбередили. )))
-
-
27.07.2009 в 00:29Перед сном - и такое счастье! Я ж теперь не засну.
Авторы, как всегда: грандиозно и гениально!
-
-
27.07.2009 в 08:11Спасибо, спасибо, спасибо!!!!
-
-
27.07.2009 в 11:01N
-
-
27.07.2009 в 12:28мерси, добрые камрады!
И картинка с Пушкиным оччччень впечатляет, в ней определенно что-то есть!!!
конечно! в ней есть сам Пушкин!
-
-
28.07.2009 в 15:51А в финале будет что-то совсем грандиозное, да?
-
-
28.07.2009 в 16:19-
-
28.07.2009 в 17:56А Максимке все, кирдык?
-
-
28.07.2009 в 18:03а вот за Максимку мы увы... не так душой болеем ) Иначе и писали бы про него
спасибо за поддержку, любимые читатели!
-
-
29.07.2009 в 08:42в финале будет такое, такое, что просто словами не передать!
Неужели все-таки свадьба?
-
-
29.07.2009 в 11:33-
-
31.07.2009 в 15:33terrible doll ,Лариса Джан , может, посоветовать ему прочитать вашу поэму?
-
-
31.07.2009 в 20:30ага, а потом авторство не докажешь
-
-
31.07.2009 в 21:47Ладно уж...
А если и снимет "Страдания Пуси", то расходы обязательно окупятся!
А сами не хотите взяться за экранизацию? Успех обеспечен!
-
-
31.07.2009 в 23:15Я в восхищении и тоже жду свадьбу,)
-
-
31.07.2009 в 23:17сериал про пидаров - это, конечно, сильно...
-
-
01.08.2009 в 14:25Ещё как сильно!
Пуся не такой, как все - и в этом, возможно, его индивидуальность, которая нас всех в нём привлекает...
-
-
01.08.2009 в 22:20Гость Пуся личность, индивидуальность и просто прелесть. Равно как и все мы: личности и индивидуальности. От меня индивидуальное спасибо за внимание и личная признательность
-
-
01.08.2009 в 22:27Полностью согласна! У меня в комнате вся стена отдана этой индивидуальности и просто прелести.
А Ф. С. Б. я всё-таки позвоню - ведь он принимал непосредственное участие в создании так любимого нами образа Пуси.
-
-
01.08.2009 в 23:42-
-
02.08.2009 в 00:32Это стена Славы и Обожания! Просыпаюсь каждое утро и первый, кого вижу - это Умник на фото из интернета.
Хорошее настроение на целый день обеспечено! Заодно и вас вспоминаю.
Кстати, я поступила в универ на экономический факультет (финансы и кредит).
P.S. Пуся, лапушка, прости, что не на юридический
-
-
02.08.2009 в 00:38Ещё: за права и копирайты не беспокойтесь - даю гарантию на сохранение за вами, авторы.
Спокойной ночи!
-
-
02.08.2009 в 11:34Поздравляю камрада с поступлением!
По финансовой части у нас папенька. Так что у вас есть хороший пример для карьерного роста
Всего наилучшего и до следующей серии
-
-
02.08.2009 в 12:03Спасибо!
Официально сообщаю дату (и даже время) дозвона Ф.С.Б.: 21 августа 17:00. Ждите отчёта!
-
-
07.08.2009 в 01:43добавить ко всему вышесказанному уже, пожалуй, нечего...
всё настолько круто, что...
да вы и сами знаете.
Как человек, пишущий стихи (поэтом не рискну себя назвать) выражаю отдельную благоданость Лариса Джан , ибо то, что Вы пишете останется ввеках! (по крайней мере,я на это наеюсь ^^)
-
-
07.08.2009 в 18:35Спасибо от литератора литератору. На оставание в веках я как старый скептик давно не рассчитываю, но хорошо, что штука сия нравится людям здесь и сейчас) Удачи и вдохновения вам!
-
-
08.08.2009 в 21:46-
-
09.08.2009 в 12:29мне кстати особенно нравятся ваши вставки относящиеся к НАШЕЙ реальности... настолько правдивые, емкие и едкие... "про Дом 2 и Ксюшу, про ментов и т.д...".
а героям желаю хэппи энда.. ждемс!!!
-
-
09.08.2009 в 15:00-
-
10.08.2009 в 22:15не знаю от чего больше плющит.. от ПОТРЯСНОГО текста (ПУШКИНУ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СТЫДНО за своих последователей.. оч. классно ритм сохранили и ШТИЛЬ высоокий) или от совершенно охрененных картинок... МАЛЮНКИ зачотные!!! ржачно...
скорее дописывайте и с хэппи эндом непременнейшим!!