Destroyer Of Worlds
Название: Саракш слезам не верит
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
читать дальше
Глава восьмая
Сатире все сердца покорны.
Ведь смех – целитель наших дней,
Порой единственный. Наклонно
Природе радостной своей,
С коллегой зрим мы прямо в корень,
И вот слова на мониторе
Бегут: цитата, песня, стих.
Для быстрой мысли нужен миг,
Чтоб где-то уличить изъяны,
Произнести им приговор,
Расставить хитрые капканы
На входах-выходах из нор
И заклеймить чужую тупость,
Что и почетно, и не глупо.
Приятно дерзким анекдотом
Злить малолеток. Вот они,
Надувшись злобным бегемотом,
Поток словесныя фигни
Испустят в глупости зловонной,
А мы, взирая благосклонно,
Еще цитату достаем
И по мозгам с размаху бьем!
Приятно видеть, что твой юмор
По сердцу опытным и мудрым,
Приятно слышать, что друзьям
Близка пародия твоя.
Зовет читатель горячо:
«Ахх, аффтар! Друг! Пешы исчо!»
Но пишем мы не для забавы,
И, массаракш-и-массаракш,
Не нужно мимолетной славы,
Когда «За Правду!» лозунг наш.
Но сладкой правда не бывает.
От скудоумия страдая,
Во власть забравшийся дебил
Решил, что труд наш оскорбил
Его высокую натуру,
И вот под вечер как-то сдуру
Он кнопку красную нажал
И все похерил. Вот финал:
Во прах слетели строчки, мысли,
И песни в пустоте зависли…
Как тут не станешь пессимистом
И как тут рук не опустить.
В изгнанье, словно декабристам,
По тропам Родины пылить,
А труд наш грубо конфискован,
И вряд ли на обломках тронов
Напишут наши имена.
Испили горечи сполна
С тобою мы, Елена, вместе…
Кто соберет осколки чести
И к новой жизни воскресит…
Передо мной письмо лежит.
В нем горечь мысли, трепет грусти
И боль поруганного чувства…
«Мой милый друг! Когда б я знала
Что сердце может так саднить…
Безжалостно рука вандала
Взялась святыню осквернить
Без объяснений, без мотива.
Но, право! Будто это диво!
Мы это знали наперед.
Всегда гнобили свой народ
Фашисты, мелкие тираны,
Власть получившие бараны
И трусы всяческих мастей.
В миру не счесть таких бл*дей!
И в тишине, из-за угла
Был подло нанесен удар.
Мой друг, мне плакать не по чину,
Но мертвого не воскресить!
Когда б могла я елдычину
На час у Руди одолжить
И вы*бать того злодея…
Ах, что за вздорная затея!
Жизнь – не кино. В чести Иуды.
И скальпели передо мной
Лежат сейчас ненужной грудой.
Покойся с миром, наш герой!
Покойтесь, вздорные сюжеты!
Рондо, катрены и сонеты.
Мы в Мировой уходим Свет.
Нет Пуси. И нас тоже нет…»
Нещадно хлещет жизнь невинных.
Судьба коварна, твою мать!
Готова всякая скотина
Топтать, громить и унижать.
Страдаем мы, и Умник тоже.
Кто, кроме нас, ему поможет?
Кто руку помощи подаст?
И я пишу, как в первый раз –
Бросать героя я не в силах:
Ему в писательских чернилах
Спасенье средь тягот и бед!
Не нужен нынче мне обед,
Интим не нужен и конфеты:
Пишу я далее сонеты.
Проснувшись, Умник обнаружил,
Что он один. Ушел Рудольф,
Не попрощавшись, и не нужно
Надеяться на что-то вновь.
Все только игры, только шутки,
Вот почему так сердцу жутко
И стыдно, стыдно! Ведь его
Опять использовали гнусно,
Распотрошили мысли, чувства,
И не осталось ничего –
Все за окошко мишурою
Летит, и моему герою
В душевной этой пустоте
Не отыскать путей к мечте…
Вот на столе он по линейке
Уныло ставит свой хрусталь.
Любовь оценена в копейку
И оттого любви не жаль
Тому, кто покорил однажды,
Но не испытывает жажды
Подобной той, что вызвать смог…
И свой пустынный уголок
От всех закрыть еще надежней
И жить как прежде, если можно
Существовать, когда он есть,
Восстановив былую честь
И не соперничая с нею…
Подсвечник, становись ровнее!
Неслышно мебель расставляет
По комнате трудяга Кох.
Шеф головы не поднимает
От хрусталя. Порою вздох
Сорвется с губ его, порою
Промолвит что-то тихо он.
Подсвечников прозрачный звон
Наполнил комнату. Игрою
В бирюльки все со стороны
Могло казаться, но нужны
Порой бывают без сомненья
Простые легкие движенья,
Чтобы совсем во тьму не впасть
И сохранить над сердцем власть.
«Патрон, вам не к лицу печали, -
С улыбкою заметил Кох –
Нам всем когда-то изменяли.
Пусть не застанут вас врасплох
Мои такие откровенья:
Я вам всем сердцем, без сомненья,
Всегда сочувствовал, всегда!
Поверьте – это не беда:
Все лечит время, очень скоро
Забудете вы это горе,
Найдете новую любовь,
А этот живодер Рудольф
Грызть будет локти сотни раз,
Что оттолкнул так грубо вас!»
Вот Кох манерно продолжает
Нести свой бестолковый вздор,
И он совсем не замечает,
Что хмурит брови прокурор.
Не надо лезть начальству в душу,
У скважины замочной слушать,
Кто, как и с кем проводит ночь.
Но только дурню не помочь
Советом умным. Так бывает:
Балбесов жизнь не обучает.
Пусть даже вызубрен, урок
Вовеки не пойдет им впрок.
Что ж, дурака и в церкви бьют –
За сей неблагодарный труд
Собственноручно Умник взялся.
Спросил: «Тебе не все равно ль?
В жилетку плакаться? – уволь,
Чего ко мне ты примотался?
А ну за тряпку – и вперед!
Стоит работа – срок идет!» -
«Я, право, не имел дурного
В виду, патрон!» - «Еще хоть слово..!» -
«Но я…» - И тут, схватив подсвечник
С невероятно бессердечной
Улыбкой – Странника оскал! –
Начальник Коху закатал
Хрустальным шпилем прямо в нос –
Не суй его в чужой вопрос!
Вот с ревом Кох по кабинету
Несется. Следом же за ним
Летит, стремительной кометой,
Разгневан и неукротим,
Сам прокурор – какое диво!
Карал он грешников статьей,
Теперь аксессуар красивый
В его руке, и е-мое!
Он лупит профессионально
Беднягу Коха по спине
«Не лезь ты в жизнь мою и в спальню!» -
«Ой, больно, шеф! Не надо! Не…» -
«Паскуда!» - «Я не виноват!»
Упал! И получил под зад!
И вот, на референте душу
Слегка хотя бы отведя,
Подумал Умник: «Дорогуша,
Я все же получу с тебя
И шлем обещанный, и много
Чего еще… Одна дорога
Тогда, пожалуй: в Интернет!»
Сомнения, конечно, нет,
Вы в курсе, взрослые и дети:
Про все узнаешь в Интернете!
На сайте госпрокуратуры
Среди общенья без цензуры
Лежала папочка одна…
Удар по Enter – и она
Раскрыта перед прокурором.
Что ж, загляну через плечо:
Кто там бродягой или вором,
Им не замеченным еще,
Лежит в досье – убийца, шлюха
Или бунтарь и гений духа?
Кто там? Пред нами паренек,
Которому недавно срок
В суде вкатали беспощадно.
Он улыбается изрядно
С экрана, словно дурачок,
Власа обстрижены в кружок,
И вы видали енту чуню
В рекламе мыла и шампуня.
Герой наш даже оторвался
От монитора на чуток
И быстро в ванну пробежался,
Шампуня взявши пузырек:
Ну точно так! Все та же рожа,
Что в простоте своей похожа
На помидорки круглый лик.
Вот, значит, он к кому приник,
Изменник этот… Вот кем занят!
Вот кто его так сладко манит!
Но ладно. Чувства подождут.
Прочтем, что написали тут
Секретари: «Железо рвет,
При этом полный идиот».
«Улыбка да, как у Прасковьи» -
Так прокурор заметил вскользь. –
«Такие в ближнем Подмосковье
Как на дрожжах растут» - «Небось
Ума-то явно не палата?» -
«Да, тут натура виновата.
Натура дура, и ума
Не положила в закрома
Тем, кто с большою елдычиной.
Им не видать, конечно, чина
Высокого, но женский пол
На все бы для таких пошел» -
«Давно уж это не в секрете:
Таких я много видел в свете.
Глаза как небо голубые,
По силе мышц – не превзойти.
И эти локоны льняные –
Вот все, что можно в них найти.
Ума и искреннего чувства,
Бесед о книгах и искусстве
Не доискаться в них!» - «Увы!
Жить, не теряя головы
Дано немногим среди женщин,
А средь мужчин – еще и меньше».
Вдруг встрепенулся мой герой:
«Да кто ж беседует со мной?» -
«Я автор» - «Автор? Вы?» - «Ну да» -
«Вы, право, жжете!» - «Как всегда!»
Но тут герой мой возмутился
И головою помотал.
«Так, что за автор появился?
Я нынче никого не ждал.
Жар у меня… Я весь горю
И сам с собою говорю…
А может новым излученьем
Шарахнул Папа по врагу?
Бред… Сам с собою с увлеченьем
Заговорил… Ой не могу!»
Ну что ж, тогда сейчас оставим
Мы прокурора одного
И от волнения избавим
Пока любимца своего –
Ведь право, автор с персонажем
Вступает редко в диалог:
Толстой не мог такого даже,
А Пушкин ловок был и смог.
Они с Онегиным бывало
Гуляли мило вдоль канала,
Кормили хлебом лебедей
И рассуждали про б*ядей.
Так вот и мне пора приспела
Собраться с духом и за дело:
Писать о том, кто мне не мил,
Кто свету белому постыл –
Беседу, на свою беду,
Я про Мак Сима заведу.
Студент, от армии сбежавший,
Поскольку сессию не сдал,
Обосновался на Саракше –
Пил, ел и девок щекотал,
Частушки матерные пел -
Ну в общем, делал, что умел.
И все бы ладно ему было,
Пока бурлит мужская сила,
А в ней избытку он не знал
(Все Умник верно угадал!),
Но так случилось, что однажды
Наш Странник мучился от жажды,
Зашел в кафе и услыхал
На русском песню: «Я *бал…»
И тут конечно натурально
Наш живодер остолбенел:
Пред ним, напыжась театрально,
Землянин молодой сидел –
Не абы кто: он приходился
Сынком пижону одному:
Рудольф баблом не поделился,
А тот упек его в тюрьму,
А после в ссылку. Незадача:
Сынок трепло, а это значит,
Предъявит на Саракше всем
Весь список Странника проблем
С законом, правом и порядком,
А это все-таки не сладко.
А вдруг глава прокуратуры
Тогда забудет про любовь,
И с видом обреченно-хмурым
Сикорски поплетется вновь
Кандальным шагом по этапу:
Ведь Умнику не дашь на лапу!
Зело он злобен, говорят,
В суде трепещут стар и млад,
Как оправдаешься, друг мой,
После записки роковой?
«Да я тебя и знать не знаю!» -
Вот что ответит прокурор
И высшей мерой разговор
Закончит, мщения алкая.
«Ты не ценил моей заботы?
Ты в шторы, гад, сморкался мне?
Теперь на каторжных работах
Узнаешь, что почем. Стране
Урана надо очень много,
Ну а таким, как ты, дорога
У нас положена одна –
Лепить конфеты из говна!
Ты будешь лагерною пылью!
Весь гнев мой праведный узри:
Тебе я сказку сделал былью,
Не захотел? Баланду жри,
Урод и люмпен-маргинал!»
И думал Странник: «Я пропал!»
Ведь то не Фанку угол пятый
Показывать – ведь тут тебя
Нагнут фартовые ребята,
Заднепроходный секс любя,
А то и Умник, полон злобы,
Отдаст приказ: «Гнобите жлОба!
Я разрешаю – сволочь он!
Дери его со всех сторон!»
И хоть Отцы грехи списали,
Но можно много ожидать:
Небрежно брошенная краля
Все может… Что же предпринять?
А если грохнуть молодца,
Чтоб не маячил без конца?
Но тут подумал он: «О чем я? –
И сразу рев страстей утих. –
Здесь психи вовсе не в почете,
А этот парень – явный псих.
Что скажет? Про какую Землю?
Бред сумасшедших неприемлем
На заседании в суде,
Нет места всякой лабуде
У прокурора в протоколе!»
Гуляй и далее на воле,
Мой Странник! Все-таки порок
Разоблачения страшится,
И не сумеет он укрыться
От слов свидетелей и строк!
Я все же в справедливость верю –
Наверно, глупо… Может быть!
В один прекрасный вечер звери
В дверях стояли, их убить
Готовился жестокий кто-то…
Ах, если б автора забота
Смогла спасти зверей тогда!
Ну вот опять! Моя беда
Слетать в моралите порою,
А между тем, на ум герою
Пришел один занятный план
(Не тот, что Папа-наркоман
Курил пять раз в теченье суток) –
Коварный и почти что жуткий!
Киднеппинг – импортное слово –
Среди обилья прочих слов,
Рудольфа привлекает снова
Процесс, что не для дураков:
«Похитить парня, тихо спрятать
И диктовать на Землю папе,
Что в горе хныкает в платок:
Гони бабло – не то сынок
Туда отправится с приветом,
Где много счастья, много света,
Ну впрочем понесется в рай:
Меня на Землю возвращай,
Амнистия и все такое…
А там уже и жить спокойно.
Завесть жену, завесть скотину
Растить в деревне корнеплод,
Ремнем пороть за двойки сына,
А дочку – нет, пусть так растет,
И криминальные романы
Писать и издавать… В кармане
Пускай всегда деньга бренчит,
Жена послушная молчит,
И сам я заживу примерно!»
В мечтах, конечно, все не скверно,
Но к ним какой преступный путь
Ведет – на личность посягнуть!
Вот в чем беда, мои друзья:
Исправить Странника нельзя…
Но так случилось, что наутро
Его отправили в поход
За новым планом: Папа мудро
Решил подсократить расход
На хобби личные. «Дешевле
Ищи траву, хотя издревле
Я пол-бюджета отводил,
И экономить нету сил,
Но танки все же надо строить» -
И паровоз везет героя
Прочь из столицы. А Мак Сим
Попал в подполье (куй бы с ним!),
И там преступный элемент
Его завлек в один момент.
Потом Останкинскую башню
Мак Сим нещадно подорвал,
Скрывался, бегал по Саракшу,
Но вскоре кто-то его сдал,
И на скамейке подсудимых
Сидит он, злой и нелюдимый,
И приговор ужасно крут…
Любимца девушек везут
Этапом в край ужасно дикий,
Где голованов злые рыки,
Где нет ни водки, ни конфет,
Но ведь и Странника там нет!
Но Мак не знал о сей угрозе
И матерился жуткой прозой.
Вот так случилось, что приехав
Домой с дешевою травой,
Увидел Странник, что помехи
Возникли в деле. Головой
Поник сначала он, но вскоре
Решил, что не поможешь горю
Стенаньями и поспешил
В альков разбитой им души
За помощью. Но ты, читатель,
Уже об этом слышал, кстати.
Что будет дальше? Что? Но я
Сама не знаю никуя,
И, любопытством так страдая,
Главу другую начинаю!
(продолжение следует)
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
читать дальше
Глава восьмая
Сатире все сердца покорны.
Ведь смех – целитель наших дней,
Порой единственный. Наклонно
Природе радостной своей,
С коллегой зрим мы прямо в корень,
И вот слова на мониторе
Бегут: цитата, песня, стих.
Для быстрой мысли нужен миг,
Чтоб где-то уличить изъяны,
Произнести им приговор,
Расставить хитрые капканы
На входах-выходах из нор
И заклеймить чужую тупость,
Что и почетно, и не глупо.
Приятно дерзким анекдотом
Злить малолеток. Вот они,
Надувшись злобным бегемотом,
Поток словесныя фигни
Испустят в глупости зловонной,
А мы, взирая благосклонно,
Еще цитату достаем
И по мозгам с размаху бьем!
Приятно видеть, что твой юмор
По сердцу опытным и мудрым,
Приятно слышать, что друзьям
Близка пародия твоя.
Зовет читатель горячо:
«Ахх, аффтар! Друг! Пешы исчо!»
Но пишем мы не для забавы,
И, массаракш-и-массаракш,
Не нужно мимолетной славы,
Когда «За Правду!» лозунг наш.
Но сладкой правда не бывает.
От скудоумия страдая,
Во власть забравшийся дебил
Решил, что труд наш оскорбил
Его высокую натуру,
И вот под вечер как-то сдуру
Он кнопку красную нажал
И все похерил. Вот финал:
Во прах слетели строчки, мысли,
И песни в пустоте зависли…
Как тут не станешь пессимистом
И как тут рук не опустить.
В изгнанье, словно декабристам,
По тропам Родины пылить,
А труд наш грубо конфискован,
И вряд ли на обломках тронов
Напишут наши имена.
Испили горечи сполна
С тобою мы, Елена, вместе…
Кто соберет осколки чести
И к новой жизни воскресит…
Передо мной письмо лежит.
В нем горечь мысли, трепет грусти
И боль поруганного чувства…
«Мой милый друг! Когда б я знала
Что сердце может так саднить…
Безжалостно рука вандала
Взялась святыню осквернить
Без объяснений, без мотива.
Но, право! Будто это диво!
Мы это знали наперед.
Всегда гнобили свой народ
Фашисты, мелкие тираны,
Власть получившие бараны
И трусы всяческих мастей.
В миру не счесть таких бл*дей!
И в тишине, из-за угла
Был подло нанесен удар.
Мой друг, мне плакать не по чину,
Но мертвого не воскресить!
Когда б могла я елдычину
На час у Руди одолжить
И вы*бать того злодея…
Ах, что за вздорная затея!
Жизнь – не кино. В чести Иуды.
И скальпели передо мной
Лежат сейчас ненужной грудой.
Покойся с миром, наш герой!
Покойтесь, вздорные сюжеты!
Рондо, катрены и сонеты.
Мы в Мировой уходим Свет.
Нет Пуси. И нас тоже нет…»
Нещадно хлещет жизнь невинных.
Судьба коварна, твою мать!
Готова всякая скотина
Топтать, громить и унижать.
Страдаем мы, и Умник тоже.
Кто, кроме нас, ему поможет?
Кто руку помощи подаст?
И я пишу, как в первый раз –
Бросать героя я не в силах:
Ему в писательских чернилах
Спасенье средь тягот и бед!
Не нужен нынче мне обед,
Интим не нужен и конфеты:
Пишу я далее сонеты.
Проснувшись, Умник обнаружил,
Что он один. Ушел Рудольф,
Не попрощавшись, и не нужно
Надеяться на что-то вновь.
Все только игры, только шутки,
Вот почему так сердцу жутко
И стыдно, стыдно! Ведь его
Опять использовали гнусно,
Распотрошили мысли, чувства,
И не осталось ничего –
Все за окошко мишурою
Летит, и моему герою
В душевной этой пустоте
Не отыскать путей к мечте…
Вот на столе он по линейке
Уныло ставит свой хрусталь.
Любовь оценена в копейку
И оттого любви не жаль
Тому, кто покорил однажды,
Но не испытывает жажды
Подобной той, что вызвать смог…
И свой пустынный уголок
От всех закрыть еще надежней
И жить как прежде, если можно
Существовать, когда он есть,
Восстановив былую честь
И не соперничая с нею…
Подсвечник, становись ровнее!
Неслышно мебель расставляет
По комнате трудяга Кох.
Шеф головы не поднимает
От хрусталя. Порою вздох
Сорвется с губ его, порою
Промолвит что-то тихо он.
Подсвечников прозрачный звон
Наполнил комнату. Игрою
В бирюльки все со стороны
Могло казаться, но нужны
Порой бывают без сомненья
Простые легкие движенья,
Чтобы совсем во тьму не впасть
И сохранить над сердцем власть.
«Патрон, вам не к лицу печали, -
С улыбкою заметил Кох –
Нам всем когда-то изменяли.
Пусть не застанут вас врасплох
Мои такие откровенья:
Я вам всем сердцем, без сомненья,
Всегда сочувствовал, всегда!
Поверьте – это не беда:
Все лечит время, очень скоро
Забудете вы это горе,
Найдете новую любовь,
А этот живодер Рудольф
Грызть будет локти сотни раз,
Что оттолкнул так грубо вас!»
Вот Кох манерно продолжает
Нести свой бестолковый вздор,
И он совсем не замечает,
Что хмурит брови прокурор.
Не надо лезть начальству в душу,
У скважины замочной слушать,
Кто, как и с кем проводит ночь.
Но только дурню не помочь
Советом умным. Так бывает:
Балбесов жизнь не обучает.
Пусть даже вызубрен, урок
Вовеки не пойдет им впрок.
Что ж, дурака и в церкви бьют –
За сей неблагодарный труд
Собственноручно Умник взялся.
Спросил: «Тебе не все равно ль?
В жилетку плакаться? – уволь,
Чего ко мне ты примотался?
А ну за тряпку – и вперед!
Стоит работа – срок идет!» -
«Я, право, не имел дурного
В виду, патрон!» - «Еще хоть слово..!» -
«Но я…» - И тут, схватив подсвечник
С невероятно бессердечной
Улыбкой – Странника оскал! –
Начальник Коху закатал
Хрустальным шпилем прямо в нос –
Не суй его в чужой вопрос!
Вот с ревом Кох по кабинету
Несется. Следом же за ним
Летит, стремительной кометой,
Разгневан и неукротим,
Сам прокурор – какое диво!
Карал он грешников статьей,
Теперь аксессуар красивый
В его руке, и е-мое!
Он лупит профессионально
Беднягу Коха по спине
«Не лезь ты в жизнь мою и в спальню!» -
«Ой, больно, шеф! Не надо! Не…» -
«Паскуда!» - «Я не виноват!»
Упал! И получил под зад!
И вот, на референте душу
Слегка хотя бы отведя,
Подумал Умник: «Дорогуша,
Я все же получу с тебя
И шлем обещанный, и много
Чего еще… Одна дорога
Тогда, пожалуй: в Интернет!»
Сомнения, конечно, нет,
Вы в курсе, взрослые и дети:
Про все узнаешь в Интернете!
На сайте госпрокуратуры
Среди общенья без цензуры
Лежала папочка одна…
Удар по Enter – и она
Раскрыта перед прокурором.
Что ж, загляну через плечо:
Кто там бродягой или вором,
Им не замеченным еще,
Лежит в досье – убийца, шлюха
Или бунтарь и гений духа?
Кто там? Пред нами паренек,
Которому недавно срок
В суде вкатали беспощадно.
Он улыбается изрядно
С экрана, словно дурачок,
Власа обстрижены в кружок,
И вы видали енту чуню
В рекламе мыла и шампуня.
Герой наш даже оторвался
От монитора на чуток
И быстро в ванну пробежался,
Шампуня взявши пузырек:
Ну точно так! Все та же рожа,
Что в простоте своей похожа
На помидорки круглый лик.
Вот, значит, он к кому приник,
Изменник этот… Вот кем занят!
Вот кто его так сладко манит!
Но ладно. Чувства подождут.
Прочтем, что написали тут
Секретари: «Железо рвет,
При этом полный идиот».
«Улыбка да, как у Прасковьи» -
Так прокурор заметил вскользь. –
«Такие в ближнем Подмосковье
Как на дрожжах растут» - «Небось
Ума-то явно не палата?» -
«Да, тут натура виновата.
Натура дура, и ума
Не положила в закрома
Тем, кто с большою елдычиной.
Им не видать, конечно, чина
Высокого, но женский пол
На все бы для таких пошел» -
«Давно уж это не в секрете:
Таких я много видел в свете.
Глаза как небо голубые,
По силе мышц – не превзойти.
И эти локоны льняные –
Вот все, что можно в них найти.
Ума и искреннего чувства,
Бесед о книгах и искусстве
Не доискаться в них!» - «Увы!
Жить, не теряя головы
Дано немногим среди женщин,
А средь мужчин – еще и меньше».
Вдруг встрепенулся мой герой:
«Да кто ж беседует со мной?» -
«Я автор» - «Автор? Вы?» - «Ну да» -
«Вы, право, жжете!» - «Как всегда!»
Но тут герой мой возмутился
И головою помотал.
«Так, что за автор появился?
Я нынче никого не ждал.
Жар у меня… Я весь горю
И сам с собою говорю…
А может новым излученьем
Шарахнул Папа по врагу?
Бред… Сам с собою с увлеченьем
Заговорил… Ой не могу!»
Ну что ж, тогда сейчас оставим
Мы прокурора одного
И от волнения избавим
Пока любимца своего –
Ведь право, автор с персонажем
Вступает редко в диалог:
Толстой не мог такого даже,
А Пушкин ловок был и смог.
Они с Онегиным бывало
Гуляли мило вдоль канала,
Кормили хлебом лебедей
И рассуждали про б*ядей.
Так вот и мне пора приспела
Собраться с духом и за дело:
Писать о том, кто мне не мил,
Кто свету белому постыл –
Беседу, на свою беду,
Я про Мак Сима заведу.
Студент, от армии сбежавший,
Поскольку сессию не сдал,
Обосновался на Саракше –
Пил, ел и девок щекотал,
Частушки матерные пел -
Ну в общем, делал, что умел.
И все бы ладно ему было,
Пока бурлит мужская сила,
А в ней избытку он не знал
(Все Умник верно угадал!),
Но так случилось, что однажды
Наш Странник мучился от жажды,
Зашел в кафе и услыхал
На русском песню: «Я *бал…»
И тут конечно натурально
Наш живодер остолбенел:
Пред ним, напыжась театрально,
Землянин молодой сидел –
Не абы кто: он приходился
Сынком пижону одному:
Рудольф баблом не поделился,
А тот упек его в тюрьму,
А после в ссылку. Незадача:
Сынок трепло, а это значит,
Предъявит на Саракше всем
Весь список Странника проблем
С законом, правом и порядком,
А это все-таки не сладко.
А вдруг глава прокуратуры
Тогда забудет про любовь,
И с видом обреченно-хмурым
Сикорски поплетется вновь
Кандальным шагом по этапу:
Ведь Умнику не дашь на лапу!
Зело он злобен, говорят,
В суде трепещут стар и млад,
Как оправдаешься, друг мой,
После записки роковой?
«Да я тебя и знать не знаю!» -
Вот что ответит прокурор
И высшей мерой разговор
Закончит, мщения алкая.
«Ты не ценил моей заботы?
Ты в шторы, гад, сморкался мне?
Теперь на каторжных работах
Узнаешь, что почем. Стране
Урана надо очень много,
Ну а таким, как ты, дорога
У нас положена одна –
Лепить конфеты из говна!
Ты будешь лагерною пылью!
Весь гнев мой праведный узри:
Тебе я сказку сделал былью,
Не захотел? Баланду жри,
Урод и люмпен-маргинал!»
И думал Странник: «Я пропал!»
Ведь то не Фанку угол пятый
Показывать – ведь тут тебя
Нагнут фартовые ребята,
Заднепроходный секс любя,
А то и Умник, полон злобы,
Отдаст приказ: «Гнобите жлОба!
Я разрешаю – сволочь он!
Дери его со всех сторон!»
И хоть Отцы грехи списали,
Но можно много ожидать:
Небрежно брошенная краля
Все может… Что же предпринять?
А если грохнуть молодца,
Чтоб не маячил без конца?
Но тут подумал он: «О чем я? –
И сразу рев страстей утих. –
Здесь психи вовсе не в почете,
А этот парень – явный псих.
Что скажет? Про какую Землю?
Бред сумасшедших неприемлем
На заседании в суде,
Нет места всякой лабуде
У прокурора в протоколе!»
Гуляй и далее на воле,
Мой Странник! Все-таки порок
Разоблачения страшится,
И не сумеет он укрыться
От слов свидетелей и строк!
Я все же в справедливость верю –
Наверно, глупо… Может быть!
В один прекрасный вечер звери
В дверях стояли, их убить
Готовился жестокий кто-то…
Ах, если б автора забота
Смогла спасти зверей тогда!
Ну вот опять! Моя беда
Слетать в моралите порою,
А между тем, на ум герою
Пришел один занятный план
(Не тот, что Папа-наркоман
Курил пять раз в теченье суток) –
Коварный и почти что жуткий!
Киднеппинг – импортное слово –
Среди обилья прочих слов,
Рудольфа привлекает снова
Процесс, что не для дураков:
«Похитить парня, тихо спрятать
И диктовать на Землю папе,
Что в горе хныкает в платок:
Гони бабло – не то сынок
Туда отправится с приветом,
Где много счастья, много света,
Ну впрочем понесется в рай:
Меня на Землю возвращай,
Амнистия и все такое…
А там уже и жить спокойно.
Завесть жену, завесть скотину
Растить в деревне корнеплод,
Ремнем пороть за двойки сына,
А дочку – нет, пусть так растет,
И криминальные романы
Писать и издавать… В кармане
Пускай всегда деньга бренчит,
Жена послушная молчит,
И сам я заживу примерно!»
В мечтах, конечно, все не скверно,
Но к ним какой преступный путь
Ведет – на личность посягнуть!
Вот в чем беда, мои друзья:
Исправить Странника нельзя…
Но так случилось, что наутро
Его отправили в поход
За новым планом: Папа мудро
Решил подсократить расход
На хобби личные. «Дешевле
Ищи траву, хотя издревле
Я пол-бюджета отводил,
И экономить нету сил,
Но танки все же надо строить» -
И паровоз везет героя
Прочь из столицы. А Мак Сим
Попал в подполье (куй бы с ним!),
И там преступный элемент
Его завлек в один момент.
Потом Останкинскую башню
Мак Сим нещадно подорвал,
Скрывался, бегал по Саракшу,
Но вскоре кто-то его сдал,
И на скамейке подсудимых
Сидит он, злой и нелюдимый,
И приговор ужасно крут…
Любимца девушек везут
Этапом в край ужасно дикий,
Где голованов злые рыки,
Где нет ни водки, ни конфет,
Но ведь и Странника там нет!
Но Мак не знал о сей угрозе
И матерился жуткой прозой.
Вот так случилось, что приехав
Домой с дешевою травой,
Увидел Странник, что помехи
Возникли в деле. Головой
Поник сначала он, но вскоре
Решил, что не поможешь горю
Стенаньями и поспешил
В альков разбитой им души
За помощью. Но ты, читатель,
Уже об этом слышал, кстати.
Что будет дальше? Что? Но я
Сама не знаю никуя,
И, любопытством так страдая,
Главу другую начинаю!
(продолжение следует)
@темы: слэш, фильм, пародия, прокурор, умник, странник, фан-фик, стихи, юмор, любовь, фанарт, саракш, обитаемый остров