Destroyer Of Worlds
Название: Саракш слезам не верит
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
читать дальше
Глава одиннадцатая
Итак, друзья мои, интрига
Сейчас на первый выйдет план.
Оставьте чай, забудьте книги, -
Поскольку прокурор капкан
Припас Отцам. От излученья
Страдать устал он – в том сомненья
Ни у кого нет – для чего ж
Терпеть пяток противных рож,
Что дважды на день подключают
Все эти башни по стране…
(За что народ их уважает –
Се было непонятно мне,
Потом же ясно: ведь Ти-Ви
Кого угодно вдохновит
На преклоненье, обожанье
Собчак и прочих Кармелит)
Так что же Умник мой? Желанье
Обресть свободу вновь точит
Его. Считался карьеристом
Всегда он: в Гвардии, в полку,
Был хитроумным и речистым
И много на своем веку
Увидел: гибель старой власти,
Войну и прочие напасти -
Вершенье самых мрачных дел.
Манипулировать умел
Людьми наш прокурор без башен
И тем и был, наверно, страшен:
Лицом своим прекраснодушен,
Наивен, нежен, как дитя!
Ему на партсобраньях скучно
Сидеть, трудится он шутя,
Романтик ветреный, писатель
Сонетов, милых эпиграмм
И легковесный обожатель
Вина и непреклонных дам –
Таким казался он до срока
Тем, кто законы нарушал,
И ошибалися жестоко
Они – на каторгу ссылал,
Казнил на заседаньях троек,
И все там плакали прегорько.
Вот в чем загвоздка – заподозрить
Его в измене кто б сумел?
Весь обитаемый наш остров
Проблемы б там не разглядел.
И Умник наш притих для вида,
Чтоб все обдумать хорошо –
И славный вариант нашел,
Пока им двигала обида
И злость держала за рукав.
Путь революции избрав
К вершине власти, он короны
Не жаждал вовсе, ведь на троне
И жизнь нетрудно потерять –
И он решил «прокладку» взять.
Так сленг разведки называет
Не важный дамский элемент
Для гигиены, а считает
Прокладкой следующий момент:
Персона есть, которой можно
Крутить-вертеть – хоть осторожно,
Хоть грубо, чтобы цель достичь,
Короче – подставная дичь
В охоте. Прокурор прикинул,
Кого использовать легко.
Он пять кандидатур отринул
И погрузился глубоко
В раздумья. Кто ж во власти с ним
Окажется? Ответ – Мак Сим!
Красавец писаный, с полотен
Сошедший старых мастеров,
Блондин, кудряв и чистоплотен,
На все за три рубля готов,
Ума не много – вот и славно!
И управлять им сможет плавно
Наш Умник, чтоб Мак Сим мечтой
Стал для людей, и всей страной
Его бы на руках носили
И восторгались мощью, силой
И прелестью. Но править тут –
Злой и нелегкий этот труд
Возложит Умник как советник
И ни единый привередник
Не упрекнет его, поскольку
Премьер-министр герой у нас:
Во благо Родины он столько
Свершил и для народных масс
Порвет последнюю рубаху –
Герой войны, герой труда,
Он прокурор, и вертопрахом
Салонным не был никогда:
Знаток законов, он подымет
Страну из задницы на свет,
И выродков возьмет за вымя,
А то от них спасенья нет.
Да будет так! Нет фразы краше:
«Мак Сим и Умник – честь Саракша!»
На демонстрациях плакаты
И лозунги народ несет:
«Мак Сим есть – хлеба нам не надо!»
«Мак Сим от выродков спасет!»
«Народа планы лишь с Мак Симом!»
Кричали б девушки: «Красивый!
Ну погляди же на меня!» -
Сия сиропная куйня
Полезна очень. И без башен
Мы обойдемся на Саракше –
Мозги народные дурить
Легко, а после все свалить
На идиота-президента,
Изнеженного декадента!
Подранок Кох из коридора,
Где с документами грустил,
Услышал речи прокурора
Из-за дверей: «Я б допустил
Такое… Ловко, в самом деле!
Что ж, начинать через неделю,
Наверно..? Выгодный момент!»
Подкрался к двери референт
И дальше слушает: «Пожалуй,
Все будет так… Я умный малый!
Ай, молодец я! Ай, хорош!»
Кох мигом к скважине и что ж?
Под песню «Танго голубое»
Танцует Умник сам с собою!
В руке подсвечник за партнера,
Как плавен шаг, как четок жест!
Увидели б мы прокурора
Да на одном из первых мест
По бальным танцам… Я бы стала
Его партнершей – опыт есть,
И наша б пара побеждала
Всех по России и окрест…
Ах, как ведет он! Кох не ценит
Всей красоты, а я ценю!
Никто ведь права не отменит
Мечтать? И полную куйню
Опять мечтаю я, опять
За это танго честь отдать!
Мы б так скользили по паркету,
В таких костюмах… Боже ж мой!
Ну почему на свете нету,
Таких, как милый мой герой!
Плясать мужчинам неохота,
Когда есть пиво и футбол,
Они взирают лишь с зевотой
На танцы… Глупость, произвол!
Ну как красиво! Этот выпад,
Проход и новый поворот!
Любовь и ревность на корриду
Сошлись – не ясно наперед,
Кто в танго победит из вас!
Бэса ме мучо! Хоть сто раз!
Но се мечты! Такое танго
Рудольф навеки застолбил,
А тут хоть езди ты на танке,
Хоть за границу на такси,
Хоть выщипай себе волосья
Под мышками, чуди хоть как –
Не танцевать тебе, федосье,
С таким партнером… Дело мрак:
Тут Странник есть, и хоть ты тресни –
Не быть тебе на его месте.
Два раза всхлипнув, раз вздохнув
И от романтики продув
Свой ум несчастный, я в реальность
С покорным видом возвращаюсь.
Там все, как прежде: в позе рака
Застыл у двери глупый Кох.
Послушай, пошлая кривляка:
Проблем бы избежать ты смог,
Когда б последовал совету
Раввина Каца, что твердил:
«До дел чужих мне дела нету» -
И ведь до старости дожил!
А ну вставай. Пускай танцует
Начальник дальше – знаешь ведь,
Как Странник бешено лупцует
Всех провинившихся. Медведь
Шатун еще не так опасен.
Как Странник – лют он и ужасен!
Но вот не крутится пластинка,
Застыл и Умник. Перед ним
Возникла новая картинка:
Небрит, несчастен, нелюдим
Пред очи светлые явился
Сикорски. Умник говорит:
«Ну что, опять ты провинился?
Где твоя совесть, где твой стыд?
А я тебя не пожалею –
Ты ведь не думал обо мне!
Теперь на эшафот, на рею,
Да на расстрел! Мне в чурбане
Тебе подобном нету проку!»
Вот наказание пороку!
Заплачет горько Странник бедный,
Размазав сопли рукавом.
Какой теперь он жалкий, бледный,
Где гонор? Нету его в нем!
Бальзам на грубые раненья
Нежнейшей Умника души –
Весь его вид! Но сожаленья
И чувства сердце не лишить!
И прокурор его прощает:
Езжай, мой друг, в деревню жить,
А я к тебе на чашку чая
Приеду нынче погостить!
«Со мной, - воскликнет Странник, - будь!»
И упадет к нему на грудь!
Тем временем в своей конторе
Сидел Сикорски, водку пил
И размышлял о прокуроре:
С чегой-то он его отшил?
Что за проделки? Что за шутки?
Иль на том свете правда жутко,
Что Умник сдвинулся умом?
«А может, просто дело в том, -
Подумал Странник, - что… О Боже!
А ведь и правда все похоже…
Завел любовника, паскуда!
Неверен, сволочь! Ой бля буду,
Что изменяет… Ой беда!
Я завалю его тогда!»
Вскочил он, кинулся на волю
Но тут вдруг Папа позвонил:
«У нас палач сегодня болен,
Так есть приказ, чтоб заменил
Его ты. Ну-ка, ноги в руки
И приезжай!» «Сначала суку
Одну я должен завалить!» -
«Не смей, бродяга, мне хамить,
Потехе час, а делу время…
И кто ж еще его заменит?»
Противу партии идти
Негоже – встретят на пути
И так потом накостыляют,
Что мать родная не узнает!
Но все же Странник, не считая
Свершенье мести отлагать,
Беднягу Фанка призывает:
«Так, фюрер! Нынче наблюдать
Поедешь ты за прокурором.
Сперва присядешь за забором…» -
«Зачем-с?» - «Блять! Будто срешь!» - «Да, сру-с…» -
«Да я тебя, блять, в пыль сотру!
Не пререкайся!» - «Я не смею-с!» -
«Ну вот. Потом ползи скорее
К окну на первом этаже…» -
«К окну? Зачем-с?» - «Достал уже
Ты шепелявить! Дальше слушай.
Чего трясешься, рожа?» - «Трушу-с…»
«Блять, да чего ты струсил, гнида!» -
«Срать прокурору под окном!» -
«Да не по правде, а для вида!
Как говорить с тобой, скотом?
Ты ж ничего не понимаешь!» -
«Я понимаю-с…» «Ну и как
Себе ты это представляешь:
У прокурора срать! Мудак!
Все ж понарошку!» - «Да-с… Конечно» -
«Так вот, гляди, мой друг сердечный,
Фашист поганый: кто на двор
Выходит, с кем там прокурор
Проводит время, сука, в спальне…»
И дал пинчища на прощанье.
* * *
Фанкуша малый был примерный.
Его всем сердцем я люблю,
О нем не говорите скверно,
Ведь я сего не потерплю –
Ну мало ли: дурна прическа,
Прыщ на носу, печален вид.
Не до гламура, не до лоска
Тем, кто от страха трепещит
Перед начальством. Фанк же, впрочем,
Всегда одним был озабочен:
Кому помочь в тяжелый миг,
И если б вправду он возник
В моей судьбе, то гору плюшек
Я напекла бы Фанку, душке!
Ведь он всегда придет на помощь,
Когда товарищи в беде:
В жару и в стужу, днем и в полночь,
Поможет всюду и везде –
С базара принесет картошки,
Окно заклеит, пол протрет,
И даже денег даст немножко,
Ведь много – где же он возьмет?
Таких, как он, немного в свете.
Они собой тысячелетье
Украсят – светом доброты
Гася ненужные понты,
Такое чудо обижать –
На совесть натурально срать!
Так вот, начальства приказанье
Спешит скорей исполнить Фанк.
Он у забора в ожиданье
Присел для вида, но никак
Не разглядеть, что происходит
Там, в прокуроровом дому.
Вот Фанк лазеечку находит
И мыслит: «Заберут в тюрьму
Меня, несчастного, за это!» -
Но все ж идет вперед. Поэту
Помочь хотелось бы, но как?
Вперед крадется бедный Фанк
На четвереньках. Вот окошко,
И видно в нем совсем немножко:
Тяжелой шторы не поднимешь,
А кроме шторы ничего
Не разглядишь и не воспримешь,
Что происходит. Моего
Фанкушу на расправу шефа
Я не отдам – шепчу ему:
«Иди вперед, потом налево,
А дальше – прямо. Ни к чему
Крутиться больше: входишь в двери,
Там будет длинный коридор,
В конце его – мне можешь верить –
Как раз и будет прокурор
Сидеть на пуфе в кабинете» -
«Мерси! Милей вас нет на свете!»
И Фанк пустился в путь тревожный
По указанью свыше. Он
Ступал тихонько, осторожно,
Входя в большой богатый дом.
Ковры, светильники, лепнина,
Вся роскошь мира, все мечты
Легли пред ним, как на картине…
Но Фанк, ведь независтлив ты,
И мыслишь: «Ежели случится
Здесь революция, тогда
Ведь ничего не сохранится
Из этой красоты. Беда!
В рояль нагадят, всеконечно
И весь хрусталь побьют беспечно.
Ой, жалость!» Фанк подходит к двери
Заветной. Что же там за ней?
(Читатель просит рифму «звери» -
Ну вот, бери ее скорей!)
А дверь возьми да и откройся,
Так что Фанкуша отскочил!
Ну полно, дорогой, не бойся –
Ведь визитеров не убил
Покуда Умник. «Д-добрый вечер», -
Лепечет Фанк, ведь раз попал,
То говори. Повыше свечи
Витые прокурор поднял,
Чтоб разглядеть, кто там тревожит
Его покой неосторожно.
«А, это вы… Вы Федор, вроде?» -
«Нет-с, по-другому-с: Фанком я
Зовуся» - «При такой погоде
Гуляли б, что вам у меня
Тут делать?» - «Сударь, мой начальник
Послал меня-с» - «Немудрено, -
Промолвил прокурор печально. –
Так что ж вам нужно?» - «Так-с… Одно:
Вам помощь в доме не нужна ли?
Об том я послан вопросить…»
Фанк нес фигню, а глазом в спальню
Косился, чтобы различить,
Что происходит там. Не видно!
Ай, массаракш, ну как обидно!
Что ты начальнику доложишь,
Мой бедный Фанк, душа моя,
И что тут рассказать возможно:
Был, но не видел никуя?
Да за доклад такой едва ли
Тебе пригладят черный чуб.
Давно награды не давали –
Дадут люлей, ведь Странник груб.
Смотри и слушай – и детали
Тогда укроются едва ли
От взора твоего. «Нет-нет,
Спасибо, Страннику привет, -
Ответил Умник. – До свиданья»
И дверь закрылась. Фанк вздохнул
И вновь в труды свои нырнул.
Когда приехал он в контору,
То Странник руки отмывал
От крови вражьей. «К прокурору
Ходил там кто? – он закричал. –
Мужик ли, баба: все едино!
Да не молчи же ты, скотина!» -
«Я с ним чуть-чуть поговорил-с…» -
«Хуйню, поди, нагородил?
Об чем? Кто был там?» «Вы простите-с…
Но я не видел… Ой-ой-ой!
Ой больно! Чуб мой отпустите-с!» -
«Так отвечай, мой дорогой,
Урод корявый, злое рыло:
Тебе там что, не видно было?
Ты что, глаза в толчке посеял,
Ты страх, в натуре, потерял?
Да я ж, блять, по ветру развею
Тебя! Приказ не выполнял!» -
«Постойте-с… Я ж еще не начал
Рассказывать…» «Твоя удача,
Что есть доклад» - «Так вот-с, открыл
Мне дверь он, внутрь не впустил…» -
«Еще б, впускать тебя..!» - «Духами
Другими пахло от него,
Не как всегда…» - «Да я руками
Вот этими убью! Чего
Еще мне скажешь?» - «Кто-то в спальне
Был у него…» И вот, раздавлен,
Изменой милого унижен,
Сикорски Фанка отпустил.
Настолько не был он обижен
Ни разу в жизни. Нету сил
Описывать его терзанья.
Сам виноват! Но в состояньи
Извлечь из бед своих урок
Не всякий сможет. Он – не смог.
«Ну что ж… Держись тогда, паскуда!
Я постоять могу покуда
За честь мужчинскую свою.
Ну, поверчу я на кую
Тебя, изменщик и гандон!»
И вышел гневный Странник вон.
Из близлежащего забора
Сикорски выдрал толстый дрын.
И вот несется к прокурору
Сей разъяренный исполин:
Власа растрепаны, во взоре
Такая злость, такое горе,
Такая ненависть сплелись.
Что за эмоции сошлись
В холодном прежде живодере!
Не плавал он в страданий море
Доселе – что же, вот оно:
Тони, изведай скорби дно!
Был равнодушен ты – так ныне
Терзайся, мучайся, скотина!
Плевал ты ранее на чувства,
Считал, что все в твоих руках?
Без стихотворного искусства,
Я в прозаических строках
Тебе сказала бы об этом –
Но такова судьба поэта:
Пороть построчную куйню.
Так вот, героев я ценю,
Но ненавижу прохиндеев,
Подонков, выродков, злодеев,
И ты, Рудольф, из их числа!
Но вновь куда-то понесла
Шальная Муза. Ой, вернемся!
А то с Пегаса наипнемся!
Давай-ка, Муза, мы потише
Поедем, чтоб услышать все:
Какою злобой Странник дышит,
Не в силах укротить ее,
И как он гневно матерится,
Как с проводов слетают птицы,
Убиты пуканьем, народ
Прижался к стенкам, ведь вот-вот
Собьет, растопчет насмерть Рудик.
Ой-ой, друзья! Что с Пусей будет?
Вот позлащенные ворота
Ломает Странник с разворота
Одним ударом, вот во двор
Ворвался! Где ж наш прокурор?
Дверь крепко заперта входная.
Рудольф ее и так и сяк –
Не поддается, ибо зная,
Что бунт народный не пустяк,
Такую дверь себе отгрохал
Премудрый Умник, что неплохо
Ее бы к райским воротам,
Чтоб грешный люд не шлялся там.
«Да еб твою! – воскликнул Странник. –
Открой! Я не стерплю обмана!
Мне Фанк всю правду рассказал!»
Тих особняк. Приемный зал,
Буфет, бассейн и коридоры,
Апартаменты прокурора
Молчат, как будто там и нету
Живой души. Но в щелку вдруг
Увидел Странник лучик света –
Ну значит там сердечный друг,
Да не один, известно! Тихо,
Дабы добычу не спугнуть,
Чтоб ей не убежать от лиха,
Наш живодер пустился в путь
Вкруг дома. Вот оно, окошко,
И ведь закрыто! Но немножко
В нем все ж возможно разглядеть
И услыхать, коль не шуметь.
Что ж, Странник, слушай, коль желаешь:
Ты много нового узнаешь!
«Ой-ой!» - «Да что ж вы так кричите? –
Услышал Странник. – Больно?» - «Нет,
Но неудобно…» - «Измените
Вы положенье, не во вред
Суставам» - «Лучше так намного,
Спасибо, шеф!» - «Так без тревоги
Вперед!» - «Да-да!» - «Ну что там?» - «Ой!» -
«Зачем вы бьетесь головой?» -
«Не получается иначе!» -
«А завтра будут все судачить,
Что я вас по макушке бил!» -
«Закончим после, нету сил!
Мне тесно!» - «Вытащить?» - «Пожалуй…
Меня тут чуть не разломало»
Дабы культурный мой читатель,
Не уподобился тому,
Кого присяжный заседатель
Сослал в таежную тюрьму,
То есть Рудольфу, я конечно
Все разъясню: с утра беспечно
Кох побрякушки протирал
И перстень шефа потерял.
Кольцо с хонтийским изумрудом
Под прокурорскую кровать
Сбежало звонко, и не чудо,
Что приказал его достать
Наш Умник. Кох полез послушно,
А под кроватью тесно, душно,
Застрял бедняга. Право слово –
Сие не новость на миру,
Что подобру и поздорову
Кольцо сбежит, начав игру
Собственноличную. Так было
В далекой Арде, и сейчас
Все повторяется у нас
Под восклицания: «Как мило!
А мы подумали, что в спальне
Любви творятся чудеса,
И пред собою натурально
Их видим…» Пошлость и попса,
Идите прочь! Вас не приемлю
И не творю сюжет под еблю!
Но что же Странник наш? Чревата
Измена карой, он считал –
Орудье пролетариата
Из мостовой расковырял
(Булыжник, то есть – поколенье
Младое вряд ли помнит тех,
Кто в бой кровавый без сомненья
За власть народа шел, успех
Им был предписан, хоть и труден
Путь к коммунизму. Знают люди:
Коль нет ружья – бери метлу
И бей вражину по еблу!)
Заветам Рудик верен был,
В окошко камень запустил.
«Иди сюда, баргуда падла! –
Вскричал Рудольф. – Бегом иди!
Мне не страшна тюрьма с баландой! –
Рванул он майку на груди. –
Ничто не страшно! Ай паскуда!
Порву, изменщик! Ой бля буду,
Но рыльник разобью тебе!»
В своей бесстыжей похвальбе
Не знал он: к дому прокурора
Спешит, законности опора,
Наряд гвардейцев боевых!
Рудольф, не ведая о них,
Полез на приступ, полон гнева:
«Уж отучу ходить налево!»
* * *
Так что же в доме происходит?
Кох Богу молится – поняв,
Что жизни всей конец подходит,
Он осознал, что был неправ
Во многом. «Отпусти мне, Боже,
Грехи мои, тебя прошу!
Я виноват, но если все же
Спасешь меня, не совершу
Я им подобных» - «Хватит плакать, -
Заметил Умник, предпочтя
Молитвам действия, однако
И сам дрожал. – Я не шутя
Вам говорю: отряд уж едет,
Повяжут буйного медведя» -
«Ой, шеф, мне страшно! Право слово!
Он влез почти!» - «Пихай его
Обратно!» - «Он такой здоровый,
Боюсь я! Бог мой!» - «Ничего,
Держите швабру». Кох с размаха
Ударил – Странник вниз слетел,
Порвав вконец свою рубаху
На локте и на животе.
«Ах, суки, блять! Мне форму портить?!
Убью!» Как в осажденном форте
Сидят герои, но у нас
Приходит помощь в нужный час!
И славный ротмистр Ча-ча-ча
Сикорски вырубил сплеча.
Конечно же, одним ударом
Кто смог бы Странника свалить?
Но Ча-ча-ча припас подарок –
Булыжник, мать его етить!
А камень дело ведь такое,
Пред ним никто не устоит,
И вот Сикорски успокоен,
Верней, чуть было не прибит.
Взглянул наш Умник из окошка:
«Он жив?» - «Так, оглушен немножко! –
Задорно ротмистр козырнул. –
Сейчас доставим в караул,
Пускай проспится, ибо неча!» -
«Спасибо, ротмистр, и до встречи».
Сикорски волокут гвардейцы
В свой зарешеченный фургон,
Но что у Умника на сердце,
То вряд ли высказал бы он,
Поскольку стал скрывать сомненья,
Страданье, горечь, вожделенье
И боль от любопытных глаз.
Но истины не скрыть: для вас
Я расскажу, как он терзался,
Как губы бледные кусал,
И равнодушным не остался,
В беде свой видя идеал,
И влагой темный взор наполнен,
Хоть с виду строг и непреклонен.
Очнулся Странник в каземате,
Где крысы шарились в углу -
У злого холода в объятьях,
В тени решетки на полу.
Здесь часовой по коридору
Продляет монотонный шаг,
И, видя тяжкие затворы,
Рыдает грешная душа:
Не избежать ей наказанья
За свои черные дела,
И, чтоб она в лихих терзаньях,
Дорогу к воле не нашла,
Чтоб не сбежала снова в мир -
Нет окон и забит сортир!
Тюрьма! Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Не всякий узник мразь и сука:
Хлебать баланду довелось
Поэтам, рыцарям искусства,
И сам Ильич в тюрьме сидел!
Отсюда, полон горьким чувством,
Шел Достоевский на расстрел,
И Пушкин чудом умудрился
Тут заключенья избежать:
Хоть с декабристами водился,
Но не пошел царя свергать.
И Странник странствовал немало,
Но все ж тюрьма его встречала.
«За что ж ты, сука, так со мною? –
Несчастный Странник закричал. –
Тебя любил я всей душою,
А ты на нары укатал?
Пустите! – бросился к решетке,
Трясет ее, как павиан.
Клянусь, не виновата водка
В том, что Сикорски был буян,
Он в шоке, право! Мне поверьте,
Что так в аду не злятся черти,
Как он ярился и орал,
Кусал железо и рычал. –
Свободу, люди! Я ж невинен!»
О, что за горькая картина!
Друзья, мне очень жаль Сикорски!
Ведь я чувствительна весьма,
Но, загребая полной горстью
В сюжетных чУдных закромах,
Не погрешу я против правды –
Он заслужил такой финал,
Не верил в честь, любовь и славу
И прокурора истязал.
Никто нейдет, никто не слышит,
Лишь нагло шебуршатся мыши,
Да дождь на улице стучит,
И сердце Странника болит.
Он сел на нары, сопли вытер
И зарыдал в глухой обиде.
Всю ночь невнятные виденья
Его терзали. Он решил,
Что это белка, без сомненья,
Пришла и принялась душить.
Вот чудится: в огромном зале
Кадавры дивные стояли –
Ну то есть звери: в них стрелять
Затеял Странник. Убивать
Умел он, только эти звери,
Хоть издыхали возле двери,
Но пополнялся их запас
Незнамо как. Проходит час,
Второй и третий час проходит,
Сикорски места не находит!
Устал стрелять он по животным,
Успел умаяться, взопреть –
Так лезут в зал они охотно:
Вот бегемот, а вот медведь.
Стреляешь в них – встают по новой
И смотрят, сволочи. Друзья,
Даю вам авторское слово:
Сие не выдумка моя,
Все так и было. Плачет Рудик:
«Уйдите, суки… Заебли!»
Так прутся эти чуды-юды
К нему со всех концов земли.
С усильем он перекрестился –
Вновь за решеткой очутился.
«Так вот что крест животворящий
Умеет делать!» – молвил он
И тут узрел: мутант смердящий
Стоит в углу. Издавши стон,
Сикорски спрятался под нары,
И тут не стыд для коммунара:
Кто Кантодеа видит, тот
Спокойно больше не заснет
И будет какаться, пожалуй.
На что наш Странник смелый малый,
Но тут и он не утерпел,
Чуть не описался. Расстрел
Ему казался лучшей долей,
Чем зреть уебище на воле.
«Святая Дева, Богоматерь,
Спаси от дьявола меня!» –
Он с детства не молился, кстати,
Но коль случается куйня,
К примеру, гром небесный грянет,
То сразу в церковь, без обмана
Помчится русский наш мужик.
Да обратится еретик!
Сикорски истово молился,
Рыдал, размашисто крестился.
И внял Господь его мольбам,
Убрал чудовище. Но вам
Скажу я честно – не навеки,
Не баловать чтоб человеков.
И вот видение такое,
Что право, лучше бы мутант
Бродил по камере с тоскою,
Как по проспекту бродит франт,
Не зная, чем ему заняться.
Босой, в трусах за рубль двадцать
Возник пред Странником урод,
Какого вряд ли что проймет.
«Ну, Алексей Валерьич, здрасте!
С чего ж вы пьете, мое счастье?
Вы съемки нынче нам сорвали…»
«Уйди, шайтан!» - «С какой печали?
Я режиссер!» - «УЙДИ!» Вздохнул
И в пол немедленно нырнул.
В тот час, когда Рудольф метался,
Стонал в болезненном бреду,
К электростанции пробрался
Шахид и всем принес беду.
Взрыв! Тьма, пришедшая с востока,
Накрыла город с головой,
Что ненавидел так жестоко
Наш прокурор. В ночи глухой
Исчезли мрачные строенья,
Мосты, и башни, и дома.
Все – мысли, звуки и движенья
Укутала собою тьма.
Все стихло. Притаились люди.
Сидят впотьмах и ждут, что будет.
Казалось, что средневековье,
И мракобесие, и джаз
Вернулись, чтоб своей любовью
Жестокою опутать нас.
В окошках теплятся лампадки,
Но тьма все гуще и страшней.
И как приходится несладко
Тем, кто один и без друзей.
Сиди, бедняк, кукуй во мраке,
Страшись движения теней.
Тут даже наглый забияка
Спокойней станет и скромней.
А что случилось с прокурором?
Я это расскажу вам скоро.
Вот он стоит, мой друг сердечный.
Пред ним – в разгроме кабинет,
В одной руке зажат подсвечник,
В другой – армейский пистолет.
На голове его фуражка
С крестом – эмблемою Отцов.
Мундир гвардейский нараспашку
И нет в наличии штанов.
Он пьян? Он болен? Что такое?
Ведь не встречали мы героя
В подобном виде. Что же с ним?
Тоскою горькою томим,
Он вдруг Сикорского виденье
Узрел из места заключенья.
Все может быть, все может статься,
Ничто не новость под луной.
И белка может обознаться,
И в ухе вскочит геморрой,
И даже пол меняют люди –
Мужской на женский, и назад…
Короче, все сие не чудо,
И эти глюки невпопад
Вы ерундою не зовите –
Любовь еще не то творит.
Так вот, наш прокурор увидел,
Все то, что Странника томит.
У входа в личный кабинет
Стоят зверюги – счета нет!
Стоят и смотрят. Что им надо?
Еды тут и в помине нет.
Но Умник снисхожденья к гадам
Не ведал с самых юных лет,
Тем паче ясно ему стало,
Что не так просто набежало
Такое множество зверей
И встало около дверей.
Раз к прокурору без доклада
Приперлись – звездюлей вам надо
Рукою щедрою раздать,
Чтоб шли домой, ябена мать!
Поскольку в полночь невозможно
Куйней правительство тревожить.
«А ну-ка, звери, кыш по клеткам! –
Воскликнул Умник. – Кто вас звал?
Идите прочь! Стреляю метко.
Я птице в попу попадал,
Чтоб не попортить пулей шкуру.
Домой! Приема больше нет!»
Животные взирают хмуро,
Ни звука Умнику в ответ.
Полштоф он вынул из камина
(Его заначил Странник там)
Хлебнул – и ну стрелять в скотину,
Люлей развешивать зверям.
Пускай они из Книги Красной,
Но к Умнику пришли напрасно!
Что было после – под вопросом.
Где звери? Больше нет зверей.
Лишь Кох один с разбитым носом
Стоит и хнычет у дверей.
В руке у Умника подсвечник,
Им референту он грозит:
«Читай давай, кривляться неча!» -
«Не надо…» - «Тихо, паразит!
Читай, кому сказал!» - «Не надо, -
Заплакал Кох. – Тридцатый раз…
Я право лучше выпью яда…» -
«Читай, иль застрелю сейчас!»
Кох произнес: «Стояли звери… -
Вздохнул, добавил: - Возле двери…»
С ума, друзья, схожу я, видно, -
Подумал грустно прокурор, -
От напряжений и обиды…
Вот передернул он затвор
У пистолета: «Кох! А дальше?» -
«Не надо, шеф! Молю!» - «Читай,
Да с выражением, как раньше,
Не то сей миг увидишь рай!» -
«Стреляли… В них… Из пистолета…» -
«Так воплотим строку поэта
Мы в жизнь!» Вот выстрел. Вот второй.
Наш отрицательный герой
Едва успел свалиться на пол,
А Умник горестно заплакал.
«Прости меня, мой Странник бедный.
Прости меня, моя любовь!»
Пред ним, измученный и бледный,
Возник страдающий Рудольф.
«Тюрьмы ты не увидишь боле,
Живи и радуйся на воле,
Прости за все!» Тут вспыхнул свет,
И Странника в помине нет,
Но в кабинете все вверх дном –
Бардак полнейший и разгром.
«Вставайте, Кох! Не время спать.
Немедля надо все убрать.
Ну что вы там? Вперед, быстрей…»
И мрачно вышел из дверей.
Продолжение следует
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
читать дальше
Глава одиннадцатая
Итак, друзья мои, интрига
Сейчас на первый выйдет план.
Оставьте чай, забудьте книги, -
Поскольку прокурор капкан
Припас Отцам. От излученья
Страдать устал он – в том сомненья
Ни у кого нет – для чего ж
Терпеть пяток противных рож,
Что дважды на день подключают
Все эти башни по стране…
(За что народ их уважает –
Се было непонятно мне,
Потом же ясно: ведь Ти-Ви
Кого угодно вдохновит
На преклоненье, обожанье
Собчак и прочих Кармелит)
Так что же Умник мой? Желанье
Обресть свободу вновь точит
Его. Считался карьеристом
Всегда он: в Гвардии, в полку,
Был хитроумным и речистым
И много на своем веку
Увидел: гибель старой власти,
Войну и прочие напасти -
Вершенье самых мрачных дел.
Манипулировать умел
Людьми наш прокурор без башен
И тем и был, наверно, страшен:
Лицом своим прекраснодушен,
Наивен, нежен, как дитя!
Ему на партсобраньях скучно
Сидеть, трудится он шутя,
Романтик ветреный, писатель
Сонетов, милых эпиграмм
И легковесный обожатель
Вина и непреклонных дам –
Таким казался он до срока
Тем, кто законы нарушал,
И ошибалися жестоко
Они – на каторгу ссылал,
Казнил на заседаньях троек,
И все там плакали прегорько.
Вот в чем загвоздка – заподозрить
Его в измене кто б сумел?
Весь обитаемый наш остров
Проблемы б там не разглядел.
И Умник наш притих для вида,
Чтоб все обдумать хорошо –
И славный вариант нашел,
Пока им двигала обида
И злость держала за рукав.
Путь революции избрав
К вершине власти, он короны
Не жаждал вовсе, ведь на троне
И жизнь нетрудно потерять –
И он решил «прокладку» взять.
Так сленг разведки называет
Не важный дамский элемент
Для гигиены, а считает
Прокладкой следующий момент:
Персона есть, которой можно
Крутить-вертеть – хоть осторожно,
Хоть грубо, чтобы цель достичь,
Короче – подставная дичь
В охоте. Прокурор прикинул,
Кого использовать легко.
Он пять кандидатур отринул
И погрузился глубоко
В раздумья. Кто ж во власти с ним
Окажется? Ответ – Мак Сим!
Красавец писаный, с полотен
Сошедший старых мастеров,
Блондин, кудряв и чистоплотен,
На все за три рубля готов,
Ума не много – вот и славно!
И управлять им сможет плавно
Наш Умник, чтоб Мак Сим мечтой
Стал для людей, и всей страной
Его бы на руках носили
И восторгались мощью, силой
И прелестью. Но править тут –
Злой и нелегкий этот труд
Возложит Умник как советник
И ни единый привередник
Не упрекнет его, поскольку
Премьер-министр герой у нас:
Во благо Родины он столько
Свершил и для народных масс
Порвет последнюю рубаху –
Герой войны, герой труда,
Он прокурор, и вертопрахом
Салонным не был никогда:
Знаток законов, он подымет
Страну из задницы на свет,
И выродков возьмет за вымя,
А то от них спасенья нет.
Да будет так! Нет фразы краше:
«Мак Сим и Умник – честь Саракша!»
На демонстрациях плакаты
И лозунги народ несет:
«Мак Сим есть – хлеба нам не надо!»
«Мак Сим от выродков спасет!»
«Народа планы лишь с Мак Симом!»
Кричали б девушки: «Красивый!
Ну погляди же на меня!» -
Сия сиропная куйня
Полезна очень. И без башен
Мы обойдемся на Саракше –
Мозги народные дурить
Легко, а после все свалить
На идиота-президента,
Изнеженного декадента!
Подранок Кох из коридора,
Где с документами грустил,
Услышал речи прокурора
Из-за дверей: «Я б допустил
Такое… Ловко, в самом деле!
Что ж, начинать через неделю,
Наверно..? Выгодный момент!»
Подкрался к двери референт
И дальше слушает: «Пожалуй,
Все будет так… Я умный малый!
Ай, молодец я! Ай, хорош!»
Кох мигом к скважине и что ж?
Под песню «Танго голубое»
Танцует Умник сам с собою!
В руке подсвечник за партнера,
Как плавен шаг, как четок жест!
Увидели б мы прокурора
Да на одном из первых мест
По бальным танцам… Я бы стала
Его партнершей – опыт есть,
И наша б пара побеждала
Всех по России и окрест…
Ах, как ведет он! Кох не ценит
Всей красоты, а я ценю!
Никто ведь права не отменит
Мечтать? И полную куйню
Опять мечтаю я, опять
За это танго честь отдать!
Мы б так скользили по паркету,
В таких костюмах… Боже ж мой!
Ну почему на свете нету,
Таких, как милый мой герой!
Плясать мужчинам неохота,
Когда есть пиво и футбол,
Они взирают лишь с зевотой
На танцы… Глупость, произвол!
Ну как красиво! Этот выпад,
Проход и новый поворот!
Любовь и ревность на корриду
Сошлись – не ясно наперед,
Кто в танго победит из вас!
Бэса ме мучо! Хоть сто раз!
Но се мечты! Такое танго
Рудольф навеки застолбил,
А тут хоть езди ты на танке,
Хоть за границу на такси,
Хоть выщипай себе волосья
Под мышками, чуди хоть как –
Не танцевать тебе, федосье,
С таким партнером… Дело мрак:
Тут Странник есть, и хоть ты тресни –
Не быть тебе на его месте.
Два раза всхлипнув, раз вздохнув
И от романтики продув
Свой ум несчастный, я в реальность
С покорным видом возвращаюсь.
Там все, как прежде: в позе рака
Застыл у двери глупый Кох.
Послушай, пошлая кривляка:
Проблем бы избежать ты смог,
Когда б последовал совету
Раввина Каца, что твердил:
«До дел чужих мне дела нету» -
И ведь до старости дожил!
А ну вставай. Пускай танцует
Начальник дальше – знаешь ведь,
Как Странник бешено лупцует
Всех провинившихся. Медведь
Шатун еще не так опасен.
Как Странник – лют он и ужасен!
Но вот не крутится пластинка,
Застыл и Умник. Перед ним
Возникла новая картинка:
Небрит, несчастен, нелюдим
Пред очи светлые явился
Сикорски. Умник говорит:
«Ну что, опять ты провинился?
Где твоя совесть, где твой стыд?
А я тебя не пожалею –
Ты ведь не думал обо мне!
Теперь на эшафот, на рею,
Да на расстрел! Мне в чурбане
Тебе подобном нету проку!»
Вот наказание пороку!
Заплачет горько Странник бедный,
Размазав сопли рукавом.
Какой теперь он жалкий, бледный,
Где гонор? Нету его в нем!
Бальзам на грубые раненья
Нежнейшей Умника души –
Весь его вид! Но сожаленья
И чувства сердце не лишить!
И прокурор его прощает:
Езжай, мой друг, в деревню жить,
А я к тебе на чашку чая
Приеду нынче погостить!
«Со мной, - воскликнет Странник, - будь!»
И упадет к нему на грудь!
Тем временем в своей конторе
Сидел Сикорски, водку пил
И размышлял о прокуроре:
С чегой-то он его отшил?
Что за проделки? Что за шутки?
Иль на том свете правда жутко,
Что Умник сдвинулся умом?
«А может, просто дело в том, -
Подумал Странник, - что… О Боже!
А ведь и правда все похоже…
Завел любовника, паскуда!
Неверен, сволочь! Ой бля буду,
Что изменяет… Ой беда!
Я завалю его тогда!»
Вскочил он, кинулся на волю
Но тут вдруг Папа позвонил:
«У нас палач сегодня болен,
Так есть приказ, чтоб заменил
Его ты. Ну-ка, ноги в руки
И приезжай!» «Сначала суку
Одну я должен завалить!» -
«Не смей, бродяга, мне хамить,
Потехе час, а делу время…
И кто ж еще его заменит?»
Противу партии идти
Негоже – встретят на пути
И так потом накостыляют,
Что мать родная не узнает!
Но все же Странник, не считая
Свершенье мести отлагать,
Беднягу Фанка призывает:
«Так, фюрер! Нынче наблюдать
Поедешь ты за прокурором.
Сперва присядешь за забором…» -
«Зачем-с?» - «Блять! Будто срешь!» - «Да, сру-с…» -
«Да я тебя, блять, в пыль сотру!
Не пререкайся!» - «Я не смею-с!» -
«Ну вот. Потом ползи скорее
К окну на первом этаже…» -
«К окну? Зачем-с?» - «Достал уже
Ты шепелявить! Дальше слушай.
Чего трясешься, рожа?» - «Трушу-с…»
«Блять, да чего ты струсил, гнида!» -
«Срать прокурору под окном!» -
«Да не по правде, а для вида!
Как говорить с тобой, скотом?
Ты ж ничего не понимаешь!» -
«Я понимаю-с…» «Ну и как
Себе ты это представляешь:
У прокурора срать! Мудак!
Все ж понарошку!» - «Да-с… Конечно» -
«Так вот, гляди, мой друг сердечный,
Фашист поганый: кто на двор
Выходит, с кем там прокурор
Проводит время, сука, в спальне…»
И дал пинчища на прощанье.
* * *
Фанкуша малый был примерный.
Его всем сердцем я люблю,
О нем не говорите скверно,
Ведь я сего не потерплю –
Ну мало ли: дурна прическа,
Прыщ на носу, печален вид.
Не до гламура, не до лоска
Тем, кто от страха трепещит
Перед начальством. Фанк же, впрочем,
Всегда одним был озабочен:
Кому помочь в тяжелый миг,
И если б вправду он возник
В моей судьбе, то гору плюшек
Я напекла бы Фанку, душке!
Ведь он всегда придет на помощь,
Когда товарищи в беде:
В жару и в стужу, днем и в полночь,
Поможет всюду и везде –
С базара принесет картошки,
Окно заклеит, пол протрет,
И даже денег даст немножко,
Ведь много – где же он возьмет?
Таких, как он, немного в свете.
Они собой тысячелетье
Украсят – светом доброты
Гася ненужные понты,
Такое чудо обижать –
На совесть натурально срать!
Так вот, начальства приказанье
Спешит скорей исполнить Фанк.
Он у забора в ожиданье
Присел для вида, но никак
Не разглядеть, что происходит
Там, в прокуроровом дому.
Вот Фанк лазеечку находит
И мыслит: «Заберут в тюрьму
Меня, несчастного, за это!» -
Но все ж идет вперед. Поэту
Помочь хотелось бы, но как?
Вперед крадется бедный Фанк
На четвереньках. Вот окошко,
И видно в нем совсем немножко:
Тяжелой шторы не поднимешь,
А кроме шторы ничего
Не разглядишь и не воспримешь,
Что происходит. Моего
Фанкушу на расправу шефа
Я не отдам – шепчу ему:
«Иди вперед, потом налево,
А дальше – прямо. Ни к чему
Крутиться больше: входишь в двери,
Там будет длинный коридор,
В конце его – мне можешь верить –
Как раз и будет прокурор
Сидеть на пуфе в кабинете» -
«Мерси! Милей вас нет на свете!»
И Фанк пустился в путь тревожный
По указанью свыше. Он
Ступал тихонько, осторожно,
Входя в большой богатый дом.
Ковры, светильники, лепнина,
Вся роскошь мира, все мечты
Легли пред ним, как на картине…
Но Фанк, ведь независтлив ты,
И мыслишь: «Ежели случится
Здесь революция, тогда
Ведь ничего не сохранится
Из этой красоты. Беда!
В рояль нагадят, всеконечно
И весь хрусталь побьют беспечно.
Ой, жалость!» Фанк подходит к двери
Заветной. Что же там за ней?
(Читатель просит рифму «звери» -
Ну вот, бери ее скорей!)
А дверь возьми да и откройся,
Так что Фанкуша отскочил!
Ну полно, дорогой, не бойся –
Ведь визитеров не убил
Покуда Умник. «Д-добрый вечер», -
Лепечет Фанк, ведь раз попал,
То говори. Повыше свечи
Витые прокурор поднял,
Чтоб разглядеть, кто там тревожит
Его покой неосторожно.
«А, это вы… Вы Федор, вроде?» -
«Нет-с, по-другому-с: Фанком я
Зовуся» - «При такой погоде
Гуляли б, что вам у меня
Тут делать?» - «Сударь, мой начальник
Послал меня-с» - «Немудрено, -
Промолвил прокурор печально. –
Так что ж вам нужно?» - «Так-с… Одно:
Вам помощь в доме не нужна ли?
Об том я послан вопросить…»
Фанк нес фигню, а глазом в спальню
Косился, чтобы различить,
Что происходит там. Не видно!
Ай, массаракш, ну как обидно!
Что ты начальнику доложишь,
Мой бедный Фанк, душа моя,
И что тут рассказать возможно:
Был, но не видел никуя?
Да за доклад такой едва ли
Тебе пригладят черный чуб.
Давно награды не давали –
Дадут люлей, ведь Странник груб.
Смотри и слушай – и детали
Тогда укроются едва ли
От взора твоего. «Нет-нет,
Спасибо, Страннику привет, -
Ответил Умник. – До свиданья»
И дверь закрылась. Фанк вздохнул
И вновь в труды свои нырнул.
Когда приехал он в контору,
То Странник руки отмывал
От крови вражьей. «К прокурору
Ходил там кто? – он закричал. –
Мужик ли, баба: все едино!
Да не молчи же ты, скотина!» -
«Я с ним чуть-чуть поговорил-с…» -
«Хуйню, поди, нагородил?
Об чем? Кто был там?» «Вы простите-с…
Но я не видел… Ой-ой-ой!
Ой больно! Чуб мой отпустите-с!» -
«Так отвечай, мой дорогой,
Урод корявый, злое рыло:
Тебе там что, не видно было?
Ты что, глаза в толчке посеял,
Ты страх, в натуре, потерял?
Да я ж, блять, по ветру развею
Тебя! Приказ не выполнял!» -
«Постойте-с… Я ж еще не начал
Рассказывать…» «Твоя удача,
Что есть доклад» - «Так вот-с, открыл
Мне дверь он, внутрь не впустил…» -
«Еще б, впускать тебя..!» - «Духами
Другими пахло от него,
Не как всегда…» - «Да я руками
Вот этими убью! Чего
Еще мне скажешь?» - «Кто-то в спальне
Был у него…» И вот, раздавлен,
Изменой милого унижен,
Сикорски Фанка отпустил.
Настолько не был он обижен
Ни разу в жизни. Нету сил
Описывать его терзанья.
Сам виноват! Но в состояньи
Извлечь из бед своих урок
Не всякий сможет. Он – не смог.
«Ну что ж… Держись тогда, паскуда!
Я постоять могу покуда
За честь мужчинскую свою.
Ну, поверчу я на кую
Тебя, изменщик и гандон!»
И вышел гневный Странник вон.
Из близлежащего забора
Сикорски выдрал толстый дрын.
И вот несется к прокурору
Сей разъяренный исполин:
Власа растрепаны, во взоре
Такая злость, такое горе,
Такая ненависть сплелись.
Что за эмоции сошлись
В холодном прежде живодере!
Не плавал он в страданий море
Доселе – что же, вот оно:
Тони, изведай скорби дно!
Был равнодушен ты – так ныне
Терзайся, мучайся, скотина!
Плевал ты ранее на чувства,
Считал, что все в твоих руках?
Без стихотворного искусства,
Я в прозаических строках
Тебе сказала бы об этом –
Но такова судьба поэта:
Пороть построчную куйню.
Так вот, героев я ценю,
Но ненавижу прохиндеев,
Подонков, выродков, злодеев,
И ты, Рудольф, из их числа!
Но вновь куда-то понесла
Шальная Муза. Ой, вернемся!
А то с Пегаса наипнемся!
Давай-ка, Муза, мы потише
Поедем, чтоб услышать все:
Какою злобой Странник дышит,
Не в силах укротить ее,
И как он гневно матерится,
Как с проводов слетают птицы,
Убиты пуканьем, народ
Прижался к стенкам, ведь вот-вот
Собьет, растопчет насмерть Рудик.
Ой-ой, друзья! Что с Пусей будет?
Вот позлащенные ворота
Ломает Странник с разворота
Одним ударом, вот во двор
Ворвался! Где ж наш прокурор?
Дверь крепко заперта входная.
Рудольф ее и так и сяк –
Не поддается, ибо зная,
Что бунт народный не пустяк,
Такую дверь себе отгрохал
Премудрый Умник, что неплохо
Ее бы к райским воротам,
Чтоб грешный люд не шлялся там.
«Да еб твою! – воскликнул Странник. –
Открой! Я не стерплю обмана!
Мне Фанк всю правду рассказал!»
Тих особняк. Приемный зал,
Буфет, бассейн и коридоры,
Апартаменты прокурора
Молчат, как будто там и нету
Живой души. Но в щелку вдруг
Увидел Странник лучик света –
Ну значит там сердечный друг,
Да не один, известно! Тихо,
Дабы добычу не спугнуть,
Чтоб ей не убежать от лиха,
Наш живодер пустился в путь
Вкруг дома. Вот оно, окошко,
И ведь закрыто! Но немножко
В нем все ж возможно разглядеть
И услыхать, коль не шуметь.
Что ж, Странник, слушай, коль желаешь:
Ты много нового узнаешь!
«Ой-ой!» - «Да что ж вы так кричите? –
Услышал Странник. – Больно?» - «Нет,
Но неудобно…» - «Измените
Вы положенье, не во вред
Суставам» - «Лучше так намного,
Спасибо, шеф!» - «Так без тревоги
Вперед!» - «Да-да!» - «Ну что там?» - «Ой!» -
«Зачем вы бьетесь головой?» -
«Не получается иначе!» -
«А завтра будут все судачить,
Что я вас по макушке бил!» -
«Закончим после, нету сил!
Мне тесно!» - «Вытащить?» - «Пожалуй…
Меня тут чуть не разломало»
Дабы культурный мой читатель,
Не уподобился тому,
Кого присяжный заседатель
Сослал в таежную тюрьму,
То есть Рудольфу, я конечно
Все разъясню: с утра беспечно
Кох побрякушки протирал
И перстень шефа потерял.
Кольцо с хонтийским изумрудом
Под прокурорскую кровать
Сбежало звонко, и не чудо,
Что приказал его достать
Наш Умник. Кох полез послушно,
А под кроватью тесно, душно,
Застрял бедняга. Право слово –
Сие не новость на миру,
Что подобру и поздорову
Кольцо сбежит, начав игру
Собственноличную. Так было
В далекой Арде, и сейчас
Все повторяется у нас
Под восклицания: «Как мило!
А мы подумали, что в спальне
Любви творятся чудеса,
И пред собою натурально
Их видим…» Пошлость и попса,
Идите прочь! Вас не приемлю
И не творю сюжет под еблю!
Но что же Странник наш? Чревата
Измена карой, он считал –
Орудье пролетариата
Из мостовой расковырял
(Булыжник, то есть – поколенье
Младое вряд ли помнит тех,
Кто в бой кровавый без сомненья
За власть народа шел, успех
Им был предписан, хоть и труден
Путь к коммунизму. Знают люди:
Коль нет ружья – бери метлу
И бей вражину по еблу!)
Заветам Рудик верен был,
В окошко камень запустил.
«Иди сюда, баргуда падла! –
Вскричал Рудольф. – Бегом иди!
Мне не страшна тюрьма с баландой! –
Рванул он майку на груди. –
Ничто не страшно! Ай паскуда!
Порву, изменщик! Ой бля буду,
Но рыльник разобью тебе!»
В своей бесстыжей похвальбе
Не знал он: к дому прокурора
Спешит, законности опора,
Наряд гвардейцев боевых!
Рудольф, не ведая о них,
Полез на приступ, полон гнева:
«Уж отучу ходить налево!»
* * *
Так что же в доме происходит?
Кох Богу молится – поняв,
Что жизни всей конец подходит,
Он осознал, что был неправ
Во многом. «Отпусти мне, Боже,
Грехи мои, тебя прошу!
Я виноват, но если все же
Спасешь меня, не совершу
Я им подобных» - «Хватит плакать, -
Заметил Умник, предпочтя
Молитвам действия, однако
И сам дрожал. – Я не шутя
Вам говорю: отряд уж едет,
Повяжут буйного медведя» -
«Ой, шеф, мне страшно! Право слово!
Он влез почти!» - «Пихай его
Обратно!» - «Он такой здоровый,
Боюсь я! Бог мой!» - «Ничего,
Держите швабру». Кох с размаха
Ударил – Странник вниз слетел,
Порвав вконец свою рубаху
На локте и на животе.
«Ах, суки, блять! Мне форму портить?!
Убью!» Как в осажденном форте
Сидят герои, но у нас
Приходит помощь в нужный час!
И славный ротмистр Ча-ча-ча
Сикорски вырубил сплеча.
Конечно же, одним ударом
Кто смог бы Странника свалить?
Но Ча-ча-ча припас подарок –
Булыжник, мать его етить!
А камень дело ведь такое,
Пред ним никто не устоит,
И вот Сикорски успокоен,
Верней, чуть было не прибит.
Взглянул наш Умник из окошка:
«Он жив?» - «Так, оглушен немножко! –
Задорно ротмистр козырнул. –
Сейчас доставим в караул,
Пускай проспится, ибо неча!» -
«Спасибо, ротмистр, и до встречи».
Сикорски волокут гвардейцы
В свой зарешеченный фургон,
Но что у Умника на сердце,
То вряд ли высказал бы он,
Поскольку стал скрывать сомненья,
Страданье, горечь, вожделенье
И боль от любопытных глаз.
Но истины не скрыть: для вас
Я расскажу, как он терзался,
Как губы бледные кусал,
И равнодушным не остался,
В беде свой видя идеал,
И влагой темный взор наполнен,
Хоть с виду строг и непреклонен.
Очнулся Странник в каземате,
Где крысы шарились в углу -
У злого холода в объятьях,
В тени решетки на полу.
Здесь часовой по коридору
Продляет монотонный шаг,
И, видя тяжкие затворы,
Рыдает грешная душа:
Не избежать ей наказанья
За свои черные дела,
И, чтоб она в лихих терзаньях,
Дорогу к воле не нашла,
Чтоб не сбежала снова в мир -
Нет окон и забит сортир!
Тюрьма! Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Не всякий узник мразь и сука:
Хлебать баланду довелось
Поэтам, рыцарям искусства,
И сам Ильич в тюрьме сидел!
Отсюда, полон горьким чувством,
Шел Достоевский на расстрел,
И Пушкин чудом умудрился
Тут заключенья избежать:
Хоть с декабристами водился,
Но не пошел царя свергать.
И Странник странствовал немало,
Но все ж тюрьма его встречала.
«За что ж ты, сука, так со мною? –
Несчастный Странник закричал. –
Тебя любил я всей душою,
А ты на нары укатал?
Пустите! – бросился к решетке,
Трясет ее, как павиан.
Клянусь, не виновата водка
В том, что Сикорски был буян,
Он в шоке, право! Мне поверьте,
Что так в аду не злятся черти,
Как он ярился и орал,
Кусал железо и рычал. –
Свободу, люди! Я ж невинен!»
О, что за горькая картина!
Друзья, мне очень жаль Сикорски!
Ведь я чувствительна весьма,
Но, загребая полной горстью
В сюжетных чУдных закромах,
Не погрешу я против правды –
Он заслужил такой финал,
Не верил в честь, любовь и славу
И прокурора истязал.
Никто нейдет, никто не слышит,
Лишь нагло шебуршатся мыши,
Да дождь на улице стучит,
И сердце Странника болит.
Он сел на нары, сопли вытер
И зарыдал в глухой обиде.
Всю ночь невнятные виденья
Его терзали. Он решил,
Что это белка, без сомненья,
Пришла и принялась душить.
Вот чудится: в огромном зале
Кадавры дивные стояли –
Ну то есть звери: в них стрелять
Затеял Странник. Убивать
Умел он, только эти звери,
Хоть издыхали возле двери,
Но пополнялся их запас
Незнамо как. Проходит час,
Второй и третий час проходит,
Сикорски места не находит!
Устал стрелять он по животным,
Успел умаяться, взопреть –
Так лезут в зал они охотно:
Вот бегемот, а вот медведь.
Стреляешь в них – встают по новой
И смотрят, сволочи. Друзья,
Даю вам авторское слово:
Сие не выдумка моя,
Все так и было. Плачет Рудик:
«Уйдите, суки… Заебли!»
Так прутся эти чуды-юды
К нему со всех концов земли.
С усильем он перекрестился –
Вновь за решеткой очутился.
«Так вот что крест животворящий
Умеет делать!» – молвил он
И тут узрел: мутант смердящий
Стоит в углу. Издавши стон,
Сикорски спрятался под нары,
И тут не стыд для коммунара:
Кто Кантодеа видит, тот
Спокойно больше не заснет
И будет какаться, пожалуй.
На что наш Странник смелый малый,
Но тут и он не утерпел,
Чуть не описался. Расстрел
Ему казался лучшей долей,
Чем зреть уебище на воле.
«Святая Дева, Богоматерь,
Спаси от дьявола меня!» –
Он с детства не молился, кстати,
Но коль случается куйня,
К примеру, гром небесный грянет,
То сразу в церковь, без обмана
Помчится русский наш мужик.
Да обратится еретик!
Сикорски истово молился,
Рыдал, размашисто крестился.
И внял Господь его мольбам,
Убрал чудовище. Но вам
Скажу я честно – не навеки,
Не баловать чтоб человеков.
И вот видение такое,
Что право, лучше бы мутант
Бродил по камере с тоскою,
Как по проспекту бродит франт,
Не зная, чем ему заняться.
Босой, в трусах за рубль двадцать
Возник пред Странником урод,
Какого вряд ли что проймет.
«Ну, Алексей Валерьич, здрасте!
С чего ж вы пьете, мое счастье?
Вы съемки нынче нам сорвали…»
«Уйди, шайтан!» - «С какой печали?
Я режиссер!» - «УЙДИ!» Вздохнул
И в пол немедленно нырнул.
В тот час, когда Рудольф метался,
Стонал в болезненном бреду,
К электростанции пробрался
Шахид и всем принес беду.
Взрыв! Тьма, пришедшая с востока,
Накрыла город с головой,
Что ненавидел так жестоко
Наш прокурор. В ночи глухой
Исчезли мрачные строенья,
Мосты, и башни, и дома.
Все – мысли, звуки и движенья
Укутала собою тьма.
Все стихло. Притаились люди.
Сидят впотьмах и ждут, что будет.
Казалось, что средневековье,
И мракобесие, и джаз
Вернулись, чтоб своей любовью
Жестокою опутать нас.
В окошках теплятся лампадки,
Но тьма все гуще и страшней.
И как приходится несладко
Тем, кто один и без друзей.
Сиди, бедняк, кукуй во мраке,
Страшись движения теней.
Тут даже наглый забияка
Спокойней станет и скромней.
А что случилось с прокурором?
Я это расскажу вам скоро.
Вот он стоит, мой друг сердечный.
Пред ним – в разгроме кабинет,
В одной руке зажат подсвечник,
В другой – армейский пистолет.
На голове его фуражка
С крестом – эмблемою Отцов.
Мундир гвардейский нараспашку
И нет в наличии штанов.
Он пьян? Он болен? Что такое?
Ведь не встречали мы героя
В подобном виде. Что же с ним?
Тоскою горькою томим,
Он вдруг Сикорского виденье
Узрел из места заключенья.
Все может быть, все может статься,
Ничто не новость под луной.
И белка может обознаться,
И в ухе вскочит геморрой,
И даже пол меняют люди –
Мужской на женский, и назад…
Короче, все сие не чудо,
И эти глюки невпопад
Вы ерундою не зовите –
Любовь еще не то творит.
Так вот, наш прокурор увидел,
Все то, что Странника томит.
У входа в личный кабинет
Стоят зверюги – счета нет!
Стоят и смотрят. Что им надо?
Еды тут и в помине нет.
Но Умник снисхожденья к гадам
Не ведал с самых юных лет,
Тем паче ясно ему стало,
Что не так просто набежало
Такое множество зверей
И встало около дверей.
Раз к прокурору без доклада
Приперлись – звездюлей вам надо
Рукою щедрою раздать,
Чтоб шли домой, ябена мать!
Поскольку в полночь невозможно
Куйней правительство тревожить.
«А ну-ка, звери, кыш по клеткам! –
Воскликнул Умник. – Кто вас звал?
Идите прочь! Стреляю метко.
Я птице в попу попадал,
Чтоб не попортить пулей шкуру.
Домой! Приема больше нет!»
Животные взирают хмуро,
Ни звука Умнику в ответ.
Полштоф он вынул из камина
(Его заначил Странник там)
Хлебнул – и ну стрелять в скотину,
Люлей развешивать зверям.
Пускай они из Книги Красной,
Но к Умнику пришли напрасно!
Что было после – под вопросом.
Где звери? Больше нет зверей.
Лишь Кох один с разбитым носом
Стоит и хнычет у дверей.
В руке у Умника подсвечник,
Им референту он грозит:
«Читай давай, кривляться неча!» -
«Не надо…» - «Тихо, паразит!
Читай, кому сказал!» - «Не надо, -
Заплакал Кох. – Тридцатый раз…
Я право лучше выпью яда…» -
«Читай, иль застрелю сейчас!»
Кох произнес: «Стояли звери… -
Вздохнул, добавил: - Возле двери…»
С ума, друзья, схожу я, видно, -
Подумал грустно прокурор, -
От напряжений и обиды…
Вот передернул он затвор
У пистолета: «Кох! А дальше?» -
«Не надо, шеф! Молю!» - «Читай,
Да с выражением, как раньше,
Не то сей миг увидишь рай!» -
«Стреляли… В них… Из пистолета…» -
«Так воплотим строку поэта
Мы в жизнь!» Вот выстрел. Вот второй.
Наш отрицательный герой
Едва успел свалиться на пол,
А Умник горестно заплакал.
«Прости меня, мой Странник бедный.
Прости меня, моя любовь!»
Пред ним, измученный и бледный,
Возник страдающий Рудольф.
«Тюрьмы ты не увидишь боле,
Живи и радуйся на воле,
Прости за все!» Тут вспыхнул свет,
И Странника в помине нет,
Но в кабинете все вверх дном –
Бардак полнейший и разгром.
«Вставайте, Кох! Не время спать.
Немедля надо все убрать.
Ну что вы там? Вперед, быстрей…»
И мрачно вышел из дверей.
Продолжение следует
@темы: слэш, фильм, пародия, прокурор, умник, странник, фан-фик, стихи, юмор, любовь, фанарт, саракш, обитаемый остров
-
-
26.05.2009 в 22:01а что яму сделается?
Что ж так Умничку делириум тременс внезапно настиг?
это рудика настиг. а пуся подхватил заразу, ибо как известно дурной пример заразителен.
krolik-faina
в то, что вы жалеете Рудольфа, верится с трудом
о! еще как! я лично яво по залысинкам глажу и в кофе двести грамм коньяку капаю на здоровье
мерси, милей вас нет на свете!
-
-
26.05.2009 в 22:05-
-
26.05.2009 в 22:07не поверишь! рудик также говорит
-
-
26.05.2009 в 22:13узнаю, узнаю...)
-
-
26.05.2009 в 23:11Приперлись – звездюлей вам надо
Рукою щедрою раздать,
Чтоб шли домой, ябена мать!
Сцена явления зверей меня покорила в обоих воплощениях))) Неожиданный эпизод! Такой экшен пошел вообще - словами не описать... ГЫ круто!
-
-
26.05.2009 в 23:21мерси! для авторов это действительно был забавный эпизод
мы тут поиграли немного со своими читателями
обещаем после окончания поэмы выложить также комментарии, откуда пришли ссылки на те или иные эпизоды
-
-
26.05.2009 в 23:25-
-
26.05.2009 в 23:54приятного времяпрепровождения и всегда велкам!
-
-
27.05.2009 в 00:00-
-
27.05.2009 в 07:19а что делать?
-
-
28.05.2009 в 11:12С чего ж вы пьете, мое счастье?
Вы съемки нынче нам сорвали…»
-
-
28.05.2009 в 12:25попутались реальности
-
-
06.08.2009 в 05:50